не живет постоянно. Дачников среди жертв хватает. Еще я подумал, как нам может помочь этот капитан Ершов. Думаю, стоит поспрашивать о тех, чьи тела все-таки нашли и подробно изучить медзаключения. Но сначала навестим девушку. Не просто же так она ошивалась возле дома?

— Ты прав, я проведу, — кивнул Марк, и когда Кирилл встал, положил руку ему на плечо.

— Стой! — удивился Кирилл. — Как это проведешь? Она же акудзин, или я что-то не знаю о десятках?

— Она акудзин, а вот ее папаша нет, — заговорщицки подмигнул Марк и потянулся к сущности.

Мир исказился, кабинет стал рябить и приобретать очертания другого кабинета. Кабинета большего по размеру, с панелями тёмного дерева на стенах и потолке, массивной мебелью с маркетри и диванами зеленой кожи.

— Руки вверх, а то хоть одному, но башку прострелю! — раздался за их спинами звучный бас.

Марк с Кириллом переглянулись. Глаза Голицына все еще светились красным, но Кирилл покачал головой и медленно поднял руки. Марк скривился, но решил довериться коллеге. Они медленно повернулись к говорившему.

— А вот до профессии папаши я как-то не дочитал... — шепотом протянул Марк.

Перед ними, по ту сторону рабочего стола, стоял рослый гладковыбритый мужчина с ежиком черных волос на голове. Одет по военной форме, на погонах три звезды. Мужчина направлял на них пистолет и явно был настроен враждебно.

— Полковник Кузнецов, — протянул Кирилл, глядя на военного со спокойным хладнокровием. — Кирилл Альбертович Калинин. Седьмой отдел акудзин. Марк Юрьевич Голицын, мой коллега.

— И что вы забыли в моем кабинете? — прорычал Кузнецов.

Непонятно было, что ему больше не понравилось: что его потревожили акудзины или, что его в принципе потревожили.

— Мы разыскиваем вашу дочь. Елену Кузнецову. Она недавно была на месте преступления и у нас к ней есть несколько вопросов.

— А можно руки опустить? Затекли, — спросил Марк, которому ситуация казалось странной. Прыгнуть за спину Кузнецова и нейтрализовать его — дело пары секунд.

— Ты чего, бессмертный? — рявкнул в его сторону полковник.

— Нет, но вы смертнее меня, — усмехнулся Марк.

— Угрожаешь мне, щенок? — стиснул зубы Кузнецов.

— Марк, прошу тебя, не нагнетай, — встрял Кирилл. — Еще раз повторяю, мы из Седьмого отдела и хотели поговорить с вашей дочерью.

— Надо было ехать на машине к ней домой, — досадливо вздохнул Марк на что получил сразу два убийственных взгляда.

В кабинете возникла сама виновница происшествия. Она посмотрела на мужчин и изменилась в лице. Открыла рот от удивления, и положила трубку стационарного телефона на место. Марк усмехнулся. Получается, она все это время была на том конце провода.

— Вы кто? — спросила девушка, встав рядом с отцом.

— Седьмой отдел, — кратко ответил Кирилл.

— Докажите, — заявила девица и сложила руки на груди.

— Звони дежурному! Умная нашлась, — огрызнулся Марк, и все-таки опустил руки.

— А я вас знаю! — внезапно воскликнула Лена. — Вы Марк Голицын!

— Да ты что?! — делано изумился Марк. — А что же тогда память хотела стереть?

— Ой, — сразу сникла девушка. — А тогда я вас не узнала.

— Было забавно. Да, Кирилл?

Кирилл кивнул и опустил наконец-то руки.

— Елена, нам надо задать вам пару вопросов, — обратился Кирилл к девушке. — Прошу прыгнуть с нами в Седьмой отдел.

Лена посмотрела на Кирилла и повернулась к Марку вопросительно изогнув бровь.

— Решил сменить профессию, — отмахнулся Голицын.

— Отставить Седьмой отдел! — заявил Кузнецов. — С моей дочерью будете говорить тут!

— Людям слово не давали, — буркнул Марк, однако его все услышали.

— Согласно кодексу — все существа равны! — воскликнула Лена.

— Согласно кодексу, юные акудзины не убивают сто пятьдесят человек, — передразнил ее Марк.

— Угомонись, — жестко отрезал Кирилл, и повернулся к Кузнецовым. — Мы поговорим здесь, это не займет много времени.

Он прошел к одному из диванов рядом с журнальным столиком и уселся, предлагая собравшимся присоединиться.

Кузнецовы заняли соседний диван, а Марк сел рядом с коллегой и отвернулся, будто его мало интересовало происходящее.

— Итак...

Глава 8

— Итак... Елена, для начала, позвольте представиться, — начал Кирилл, одновременно включая диктофон на смартфоне и демонстрируя его Кузнецовым. — Кирилл Альбертович Калинин. С моим коллегой вы уже знакомы.

Девушка откинула за спину пышные пшеничные волосы и смерила Марка презрительным взглядом.

— Не могли бы вы нам объяснить, что вы делали в Берегово?

— Я подрабатываю репортером в одной людской региональной газете. Веду репортерское расследование, — как ни в чем не бывало ответила Лена.

— Почему в людской? — удивился Кирилл.

— Все просто, — девушка посмотрела на него так, будто Калинин задал самый глупый вопрос из всех возможных. — Акудзинский вестник не резиновый. У них штат укомплектован, и никто не будет уступать свое место, тем более трёшке.

— Нацисты долбаные, — проворчал себе под нос полковник, но Марк и Кирилл сделали вид, что ничего не слышали.

— Расскажите подробнее о вашем расследовании, — попросил Кирилл.

— Мне поручили это дело в прошлом году, когда пропала девочка. Ее тогда многие искали. Я начала копать, расспрашивать соседей и пошла в местное отделение. Ну вы поняли... Добралась до архива, и оказалось, что люди в районе станции летом пропадают довольно часто.

— Заметили что-нибудь необычное в делах или может милицейские что-то сказали вам как репортеру.

— Ха! — Лена засмеялась, и смех у нее был звонкий и заразительный, так что мужчины невольно улыбнулись. — Ершов этот, который дело вел, непрошибаемый какой-то. Все твердил, что девочка либо утонула, либо уехала, потому что проблемная.

— А про другие дела вы его спрашивали?

— Конечно, и не только его. Все в голос говорят, что пропавшие маргиналы, которые утонули в озерах. Местность там с виду обычная, но есть болотистые места, берег неровный, обрывистый, а одно из озер вообще на месте бывшего кладбища, там все дно в глубоких могилах.

— Понятно. То есть за год вы в своем расследовании не продвинулись? — мягко уточнил Кирилл, чтобы не обидеть начинающую журналистку.

— Есть у меня догадки... — загадочно проговорила Лена, — и вы их подтверждаете.

— Мы? — спросил Марк, до этого хранивший молчание.