Шрифт:
Закладка:
Другим же знаковым событием конца зимы-начала весны 1830 года стали изменения в Великом Княжестве Финляндском. Во-первых, территория княжества полным составом вошла в состав таможенных границ империи, а все внутренние таможни отделяющие земли княжества от остальной России упразднялись. Соответственно с этого момента на финнов в полной мере начинало распространяться имперское финансовое законодательство.
Во-вторых, шведский язык в княжестве терял статус официального и с 1830 года допустимыми языками в ВКФ становились только финский и русский. Почему это решение было принято так поздно, а не сразу в 1809 году — сказать сложно, но ситуация, когда на части территории страны официальным является язык «вероятного противника» мне казалась совершенно шизофренической.
Такие действия правительства в Петербурге, вызвали естественное недовольство финнов, которые привыкли чувствовать себя в империи особенными. Получать все выгоды от пребывания в составе большого государства и при этом не платить «за проезд». Смешно, но финны даже в русской армии не служили, наши чиновники не придумали как организовать адаптацию отечественной рекрутской системы к финскому обществу. Формально финны продолжали служить по старой шведской еще системе, но реально эти самые финские батальоны существовали исключительно на бумаге. Тут я правда ничего менять уже не стал, все равно через пару лет планировался переход на срочную службу и вот там уже территория Финляндии должна была подпасть под изменения на общих основаниях.
В итоге никакого бунта и не случилось: несколько протестных выступлений в Гельсингфорсе — в основном возмущалась местная интеллигенция и старая шведская еще аристократия — были разогнаны силами финского стрелкового батальона, квартировавшего в столице княжества и местной жандармской командой. Оказалось, чтобы спровоцировать финнов на бунт, нужно нечто более серьезное чем удар по шведскому языку.
* * *
Если кому-то интересна тема военной формы и реформы военной формы, которая намечается ГГ в книге предлагаю посмотреть вот этот ролик на ютубе https://youtu.be/7DatrWoNhg8?si=rg2dSs7sTnZDMMoh
Собственно там много видео достойных просмотра и я, признаюсь, при работе над книгой не мало оттуда почерпнул.
Глава 6
— Папа! Папа! — В комнату быстрым шагом зашел наследник, за которым стайкой вбежали две средние дочери. Младший Миша пока еще ходил не очень уверенно и большую часть времени находился под присмотром мамок. — Мама опять долго собирается, спой нам что-нибудь.
Это уже стало своеобразной традицией, если мы собирались на какой-нибудь совместный выезд, то в ожидании императрицы дети просили меня спеть что-нибудь эдакого. Песни императора — которые были не для всех, а только для своих — разительно отличались от местных образчиков музыкального творчества. В лучшую, надеюсь, сторону.
— Ну давай, тащи гитару, — ухмыльнулся я и бросил взгляд на напольные часы. Минут десять, на самом деле, у нас в запасе еще вполне было. Александра была достаточно пунктуальным человеком, чтобы не заставлять всю семью — и остальных людей, которые ждали приезда императорской четы — опаздывать. Как говорил какой-то из Людовиков: «точность — вежливость королей и долг всех честных людей». Я сам ненавидел опаздывать и другим в моем окружении этого не позволял.
— Щас, — кивнул сын и бросился в соседнюю комнату где рядом с роялем — это жена баловалась — лежал мой музыкальный инструмент. Вернулся он буквально через десять секунд, — вот, держи.
— Что бы вам такого спеть? — Пробормотал я, пробежавшись пальцами по струнам. В положении императора все же были свои плюсы, например, за подстройкой инструментов во дворце следил специальный человек. Мне с моим далеко не идеальным слухом каждый раз заморачиваться подкручиванием колков не было необходимости.
— Того, что мы еще не слышали, — предложила Маша, и двое остальных детей сразу закивали, высказав таким образом согласие.
— Ну ладно, — усмехнулся я и ударил по струнам, — посмотрим, чем я могу вас удивить.
Белый снег, серый лед,
На растрескавшейся земле,
Одеялом лоскутным на ней,
Город в дорожной петле.
Из Цоя я помнил наизусть чуть ли не с десяток песен, — вернее помнил когда-то и вовремя записал, чтобы сохранить их для истории, все же тридцать пять лет прошло с момента моего попадания сюда — вот только ни «Группа крови», ни «Пачка сигарет», ни «Восьмиклассница», ни, прости Господи, «Алюминиевые огурцы» были бы местным совершено не понятны. А вот «Звезда по имени Солнце» — вполне.
— А над городом плывут облака,
Разгоняя небесный свет,
А над городом желтый дым,
Городу две тысячи лет.
Хотел сначала детям спеть балладу о борьбе, которую когда-то мне подправил сам Пушкин, но к сожалению, в обработке Александра нашего свет Сергеевича, песня потеряла какую-то внутреннюю жесткость, а с ней и значительную долю шарма. Я еще несколько раз пытался сам заполнить оставшиеся лакуны, но тоже не особо преуспел. Нет у меня поэтического таланта, что поделать.
— И две тысячи лет война,
Война без особых причин,
Война дело молодых,
Лекарство против морщин.
Кстати насчет Пушкина. Его судьба тут складывалась явно более счастливо чем в моей истории. Он хоть и женился на той же Гончаровой, но более стабильное финансовое положение, а Пушкин оставался самым высокооплачиваемым автором империи уже добрый десяток лет, явно сделали его куда спокойнее. Во всяком случае дуэлей у поэта в этом мире было точно меньше, ну а после того как я взбешенный очередной его выходкой сослал Пушкина на два года в Тобольск — надо сказать, эти годы вышли у него очень продуктивными по количеству написанного материала — тот и вовсе успокоился. Можно было надеяться, что тут он проживет гораздо дольше.
Более того поэт проявил еще и немалую долю политической сознательности. Взяв под крыло небольшой кружок молодых литераторов Пушкин организовал что-то типа творческой студии. Из под их пера выходило последнее время не мало произведений «правильной» направленности, освещая таким образом самые важные и актуальные моменты общественно-политической жизни. Была у меня задумка в будущем эту самодеятельность оформить в официальном ключе и создать на ее базе какой-нибудь «информационный департамент», который будет заниматься пропагандой целенаправленно и на профессиональной основе. Вот только руки до этого никак не доходили.
— Красная-красная кровь,
Через час уже просто земля,
Через два на ней цветы и трава,
Через три она снова жива,
И согрета лучами звезды
По имени Солнце.
И
