Шрифт:
Закладка:
Я вижу лицо Хендрикса.
И имя Хендрикса, срывающееся с моих губ, меньше похоже на слово, больше на стон, когда я кончаю.
Минуту спустя пульсация у меня между ног всё ещё не утихла, и я открываю глаза. Осознание того, что только что произошло, переполняет меня.
Я просто кончила, думая о Хендриксе.
Не похоже, что это случилось в первый раз. Но это случилось впервые за многие годы. Определённо, это первый раз, когда такое случилось с ним прямо в соседней комнате.
— Эдди, — Хендрикс произносит моё имя низким и скрипучим голосом с другой стороны двери.
Чёрт.
Его даже не было в соседней комнате. Он был по другую сторону двери. Смущение накатывает на меня, как приливная волна, и я с трудом сглатываю. Конечно, он не слышал, что я только что сделала. Конечно, он не слышал, как простонала его имя.
— Открой эту чёртову дверь, — требует он.
Я не двигаюсь.
— Нет, — говорю я, мой голос звучит мягче, чем я намеревалась.
— Я знаю, Эдди, — говорит он. Он не толкает дверь, хотя мог бы с такой лёгкостью. Хочу ли я, чтобы он это сделал? Несколько недель назад я бы решительно ответила «нет» на этот вопрос. После того, что он сделал со мной, что он сказал… по-моему, он мог бы гнить в аду. Когда он ушёл, я больше никогда не хотела его видеть. За исключением того, что я никогда не могла выбросить его из головы.
— Нечего знать, — отвечаю я.
— Я не глухой, девочка Эдди, — теперь его голос звучит тише, более хрипло. Настойчиво.
Жар приливает к моему лицу. Он не просто услышал меня. Он не мог.
— Я не понимаю, о чём ты говоришь.
— Меня зовут Хендрикс, — говорит он более мягким голосом. — Ты произнесла моё имя.
— Я… — начинаю я. Чёрт. Он слушал. Зачем ему стоять у моей двери и слушать меня?
— Открой дверь, — говорит он.
Я хочу впустить его.
Я не могу.
— Нет, — отвечаю я.
— Чёрт возьми, Эдди, — говорит он. Он замолкает, и на минуту мне кажется, что он ушёл. Я хочу, чтобы он ушёл. Я не хочу, чтобы он уходил. Чёрт, я не знаю, какого черта я хочу.
— Хендрикс? — зову я.
— Девочка-Эдди, — то, как он произносит это слово, которое раньше было платоническим выражением нежности, теперь звучит гораздо менее чертовски платонически.
— Ты слышал не то, что тебе показалось, — вру я.
Как я теперь посмотрю ему в глаза?
— Что, по-моему, я слышал?
— Я…
— Ты что, Эдди?
Я молчу. Я не могу этого сказать.
Его ладонь ударяет по двери, и это заставляет меня подпрыгнуть:
— Ты кончила, Эдди. Скажи это.
— Нет.
— Ты думала обо мне.
Я не отвечаю. Если отвечу, значит это происходит где-то в другом месте, где-то я не видела, чтобы между нами что-то происходило. Где-нибудь, где было бы опасно для меня и для моей карьеры.
— Я не открою дверь, если ты этого не захочешь, Эдди, — говорит он. — Но, по крайней мере, будь чертовски честна. Расскажи мне.
Он в безопасности по ту сторону двери. Я должна быть рада этому. Я должна быть счастлива, что он остаётся по ту сторону двери.
Проблема в том, что по ту сторону двери он находится не там, где я хочу его видеть. Я хочу, чтобы он был здесь, чтобы его руки были на мне, его пальцы были у меня между ног.
— Мне нечего рассказывать, Хендрикс, — мой голос срывается. Рассказывать нечего, но моё тело в состоянии повышенной готовности, как и раньше, руки покрываются гусиной кожей, а между ног разливается жар. Чёрт возьми, почему Хендрикс оказывает на меня такое воздействие?
— Ты знаешь, что ты делаешь со мной, Эдди? — его голос хриплый, приглушённый дверью, но мне кажется, что он прямо рядом со мной, шепчет мне на ухо. Точно так же, как он шептал мне в коридоре, вполголоса.
Я хочу, чтобы его дыхание коснулось моего уха, но боюсь заговорить. Я боюсь сказать «да».
Я боюсь того, что я с ним сделаю.
Я боюсь того, что он сделает со мной.
— Я не знаю, — отвечаю я. Слова едва вырываются наружу. Может ли он заметить, что я просунула руку под футболку, что провожу ладонью по своей груди? Мои соски твердеют от моего прикосновения, и я резко вдыхаю.
— Ты знаешь, что ты всегда делала со мной? — спрашивает он.
У меня перехватывает дыхание.
Что я всегда с ним делала?
Мои челюсти плотно сжимаются, когда в моей голове вспыхивают воспоминания о той ночи, о том, что сказал обо мне Хендрикс, когда думал, что меня там нет. Нет. Хендрикс полон дерьма. Он был игроком в старшей школе, и он игрок сейчас. Ничего не изменилось.
— Нет, Хендрикс, — я выдавливаю из себя слова. — Уходи.
Глава 10
Хендрикс
Шесть лет назад
Я сижу на балконе гостиничного номера с видом на пляж, слушаю, как волны разбиваются о берег, и мечтаю покурить. Я уволился месяц назад, но в такие моменты, как этот, я действительно скучаю по этому. В такие моменты, как этот, когда я сижу на балконе гостиничного номера, смотрю на пустую комнату и знаю, что Эддисон находится в соседней комнате. Она, наверное, сейчас спит.
Чёрт, интересно, спит ли она голой? Нет, это не про Эддисон. Она, наверное, спит в маленькой хлопчатобумажной футболке, которая едва прикрывает её идеальную попку. Или то, что я представляю себе — это её идеальная задница. Я никогда не видел её без того купальника, который на ней надет.
Блядь. Теперь у меня бешеный стояк.
Мне нужно перестать думать об Эдди. Я не знаю, о чём, чёрт возьми, думал, выпаливая «дорожное путешествие» подобным образом, как будто я какой-то чокнутый парень, который из кожи вон лезет, чтобы поговорить с ней. Она звезда. Она не из моей лиги. Она определённо не смотрит на меня так, как я смотрю на неё.
О, и она моя сестра, чёрт возьми. Сводная сестра. Но я живу с ней уже год. По сути, мы родные.
Это полный пиздец.
Клянусь Богом, я никогда не был таким большим кобелём, как в этом году, пытаясь выкинуть мысли об Эдди из своей головы. Я провёл целую вереницу девушек через свою комнату, одну за другой, и ничего.
Слишком блондинка. Недостаточно блондинка. Одна из них дышала слишком громко. Слишком низкая. Слишком высокая. Слишком чертовски раздражает.
Я знаю, что мудак.
Мудак, который чертовски одержим своей сводной
