Впрочем, кому и чему можно доверять в наши дни? (Так подумал бы, если бы не спал, Виктор Петрович.) Идеи быстро обесцениваются, не говоря уже о людях. Недвижимость дешевеет, золото тускнеет, произведения искусства выходят из моды. Проще и надежнее всего казалось доверять алкоголю. Это изобретение человечества, по крайней мере, всегда можно было уважать за предсказуемость его воздействия. Вот и перед Виктором Петровичем на рококошной тумбочке неизменно и ежеутренне высился графинчик с национальным напитком и маринованная закуска – помидорчики, огурчики, синенькие, патиссончики…

Но в то историческое для Окраины утро они стояли неприкаянно. Президенту снился тревожный сон. И во сне он продолжал сжимать кулаки, представляя себе, как врежет промеж красивых глаз подтянутому шатену Василю Покрышко, реклама партии которого маячила уже на каждой продуктовой упаковке. Кошмар! Даже фирменные бублики свояка Метелицы Раздолбая Нашпигованного шли со штампом «ПСИХО» и улыбающейся во все белоснежные зубы молодой мордой этого выпендрежника. «Извини, – оправдывался свояк, – так эту кондитерскую хрень быстрее раскупают. Чисто бабки, ничего личного».

Поначалу президент не воспринимал новоявленного «психа» всерьез. Но когда до ключевых событий остался какой-то месяц, растущая, как опара, популярность Покрышко стала действовала Метелице на нервы. А их лучше было не теребить – ибо за годы пребывания во власти они растянулись, как резинки от застиранных семейных труселей. Партия крепкой власти уже не казалась ее лидеру такой уже крепкой. Упадок, упадок! Упадок настроения, упадок в стране. Как назло, даже газ из соседней Колоссии начали поставлять с перебоями. Да и инвестиции умериканских бизнесменов отчего-то все сокращались… Даже картошку из дальней Белолоссии привозили уже порченой, с глазками (согласно нытью министра сельского хозяйства и отдыха Прокла Климентовыча Выгоды). Эх, эх! Печаль, да и только.

Страна очевидно летела в тартарары. Но и бог бы с ней! Систему офшоров еще никто не отменял; жена Виктора Петровича уже полгода как отдыхала на Мальвидах, внуки учились за границей, дети жили там же и припеваючи. Метелица понимал, что надо быть реалистом – Окраине уже не помочь. Главное, что за семью на этом этапе своей жизни он уже не волновался. Но вот добрать кое-что по сусекам, чисто для себя, ему еще очень и очень хотелось. Все должно остаться по-прежнему! По-прежнему! Мы заставим народ поверить в то, что он любит своего президента!

Поэтому перед тем, как отрубиться, Метелица распорядился созвать совет, чтобы обсудить предвыборные нюансы. И прежде всего – срочные меры по нейтрализации Покрышко и дезориентации ПСИХО. Их еще вполне можно было успеть предпринять.

Другие известные народу претенденты на президентский пост, главы своих партий – Матадор Копытов (НФО), Екатерина Завсегдатова (СИСЖО) и Феоктист Распаденко (ЛДЗД) – Виктора Петровича вообще не интересовали, он считал их ползающими насекомыми, ибо рейтинг их популярности у населения страны, согласно ангажированным Метелицыным аналитикам, был едва различим под микроскопом и исчислялся сотыми долями процента. Так это было или не так, но разбираться с этим не хотелось – особенно сейчас, перед лицом ПСИХО-опасности, видимой и не вооруженным аналитиками глазом.

Виктор Петрович вдруг встрепенулся, икнул и продрал этот самый глаз. С Покрышко надо было что-то делать! Проще всего было его убить. Но как, но чем? Может быть, организовать аккуратное покушение, продумав полнейшую секретность? Возможно, с похищением. Нет, нет… Это только усилит ажиотаж вокруг его сомнительной персоны, да и хлопотно. Может быть, просто снайпер? Но последствия непредсказуемы, ибо неизвестно, кто за этим Покрышко стоит…

Икающий президент, отягощенный раздумьями и вчерашними неумеренными возлияниями, даже не заметил, как его тайная комната отдыха заполнилась людьми. Их было совсем немного, человек пятнадцать (то, что Шахназара Перекупкина среди них почему-то не было, Виктор Петрович заметил не сразу), – самые приближенные, самые избранные, самые условно-надежные. С этими можно было не церемониться. Это раньше Метелица утруждал себя перемещением в конференц-зал или в зал для переговоров с ромбовидным столом, а теперь – зачем? Он подумывал, что мог бы собирать ближайших подчиненных прямо у своей постели. Действительно, зачем вставать и суетиться? Для чего? Зачем тратить драгоценное время на все эти переодевания и этикеты?

Конечно, церемонии ни к чему – примерно то же думали и собравшиеся. Они видели, что Виктор Петрович был уже не тот. Кто с горечью, кто – с тревогой, а кто и не без злорадства. Они играли в привычную политическую игру без всякого энтузиазма. В воздухе пахло весной. Все чувствовали, что дни Метелицыного кабинета сочтены.

Глава 29

Совет да нелюбовь

Виктор Петрович поднялся из кресла с трудом и потребовал освежающий мусс из огуречной взвеси. Окружение, потупившись, изображало почтение. Опытная прислуга метнулась и принесла несколько стеклянных кувшинов и широких стеклянных бокалов (президент любил выделить кого-нибудь из подчиненных и «удостоить» совместного распития чего-либо – на фоне кучки остальных, сглатывающих слюну).

– А где Шахназар? – капризным голосом вопросил Метелица, отпил взвеси и зашелся в кашле. Красный бархатный халат на его груди слегка распахнулся, демонстрируя абибасовский синий спортивный костюм, так контрастировавший с примятым немолодым лицом Виктора Петровича.

– Шахназар Потапович трудится на местах. Работает с представителями, так сказать, банковского капитала, – застенчиво соврал подкупленный Перекупкиным министр энергетики Вольфрам Семенович Лопато, крепостью своих членов и надежностью их суставного крепежа четко оправдывающий свою фамилию.

– Ладно, ладно, пускай, – подавил поднявшееся было раздражение Метелица и обратился к горстке соратников: – Ну? И? Каковы будут ваши предложения по борьбе с нашими конкурентами?

– Дорогой Виктор Петрович, предоставьте это мне, – к президенту сразу же подскочил угодливый розовощекий субъект – министр здравоохранения и здравого смысла нации Игорь Тугодумко. – Убираем по-тихому, с помощью дружественного коктейля…

Метелица поморщился.

– Отравить, что ли? Яд?

– Можно не так радикально. Подведомственная мне клиника, скажем, или – что еще лучше – народный танцевальный коллектив «Рушничок» приглашает этого господинчика якобы на посвященный ему концерт. Все жаждут вступить в ряды ПСИХО…

Президент скривился, как от острой зубной боли.

– Что ты рассусоливаешь, Игореша? Ну и?

– Далее афтепати – все, как полагается, в народном стиле: пироги, сало, борщ, настойки, пиво. А оно окажется несвежим. Да не просто несвежим, а зараженным бактериями, специально разработанными в нашей лаборатории для такого случая. И Покрышко выпивает кружечку-другую. А потом…

– Умирает?

– Да нет. Мучается животом всю дорогу. Оказывается недееспособным в течение месяца.

Виктор Петрович помолчал.

– Ненадежно. А вдруг он крепкий? Что скажете? – обратился он к экспертам, робко толпившимся возле него.

– Для надежности можно и в пирожки что-нибудь подложить.