Спустя два дня, произошло нападение на поместье. Среди солдат отряда повстанцев оказался Гидеон Селвин.

Израненная проклятьями земля и еще одна жуткая смерть — как итог того нападения.

Все случившееся сводилось воедино лишь одной виновницей — той, с которой все началось. Которая исчезла, будто ее вовсе не существовало. Линара возненавидела ее всем сердцем и душой, моля бога, однажды все же встретиться, заглянуть в глаза, прочитать в них ответы.

Бог услышал эти молитвы, или же вмешалось нечто иное, но встреча наконец состоялась.

Вот она, ненавистная ей целительница, испуганно жмется к окну, глядя на зависшего в дверях ригса. Первая мысль — развернуться и сбежать, оставить все, как есть, позволить темной сущности выпить ее энергию, всю до капли. Бросить одну, без ответов, истощенную и разбитую. Как она сама поступила два года назад, оставив после себя руины вместо семьи Доэйров.

Но Линара отогнала ригса.

Вошла в комнату и зачем-то заговорила. Она смотрела, внимательно изучала каждую черту, каждый жест старой знакомой. И будто бы видела кого-то другого.

Чужая интонация голоса.

Чужой свет теплых карих глаз.

Чужая Амелия Селвин, смотревшая в ответ простым, открытым, заинтересованным взглядом. Она не узнавала Линару. Нет, не так… Она ее не знала.

Это сбило с толку, и в тот же миг разожгло в груди новую волну злости, вперемешку с обидой. Как эта негодяйка посмела ее не узнать? После всего, что натворила!

Появился отец, и пришлось проглотить рвущиеся с языка слова, совладать с эмоциями. Уйти к себе, чтобы хорошенько обдумать увиденное, сопоставить двух разных Амелий и в итоге пообещать себе докопаться до истины.

Конец интерлюдии.

Она остановилась, удивленно осматривая полутемный коридор. За окнами серело, магические шары под потолком еще не горели, и никто не торопился их зажигать. От спальни отошли совсем недалеко. Вон, впереди, видна лестница, которую Амелия видела в прошлый раз, а вот паутина колдовства, миллиметр за миллиметром ползущая вверх от пола. Пара запертых дверей и всё, больше ничего примечательного тут не было.

— Я думала, лучше начинать с сада… — повернувшись к Линаре, вопросительно на нее посмотрела. — В доме чары гораздо сильнее, какой смысл пытаться отогнать Тьму из самого сердца, когда она все еще может заползти сюда снаружи?

— Здесь был эпицентр, — коротко ответила девушка.

Приблизившись к стене, она задержала задумчивый взгляд на черных нитях, сплетающих замысловатые сети, и осторожно коснулась одной из линий. Провела кончиками пальцев по ней, но быстро отдернула руку, словно опасаясь обжечься.

— Эпицентр чего? — не поняла Амелия.

— Взрыва. Оба раза.

Она все еще непонимающе хмурилась, и Линара, вздохнув, принялась рассказывать то, что знала:

— Ты исчезла из этого коридора. А прежде, выпустила волну магии невиданной силы, которая разрушительной волной пронеслась отсюда до самой оранжереи. Вон та, дальняя дверь — музыкальный зал. Мы с мамой находились там, когда все случилось. Она любила играть на скрипке и фортепьяно, а я часто устраивалась рядом на диванчике, послушать.

Линара направила кресло к нужной комнате, но отпирать не стала, лишь приложила ладонь к металлической витиеватой ручке. Амелия последовала за ней, останавливаясь рядом. Обернулась, снова оглядывая коридор и гадая, как вообще тут могла оказаться в тот злополучный день. Ее личные комнаты в этом особняке находились в другом крыле, на третьем этаже. Что она здесь забыла?

— Звучал Моцарт, когда содрогнулись стены и замигал свет ламп. По потолку пошли трещины, стекла с оглушительным звоном повылетали из рам, словно их целенаправленно выбили потоком воздуха снаружи. Инструмент стоял как раз у окна. Осколки вонзились маме в шею, грудь, лицо… Но она даже не вскрикнула. Погибла на месте. Надеюсь, почувствовать ничего не успела.

Линара вела свой рассказ неторопливо и монотонно, без каких-либо эмоций. Не моргая смотрела прямо перед собой, гипнотизируя запертую дверь. Амелия не могла отлепить взгляда от ее лица, чувствуя оглушающую опустошенность и вину. Хоть лично была ни в чем не виновата. Глаза заволокло слезами. Сморгнув, переключила внимание на свои сжатые в замок пальцы и прикусила губу.

— Я бросилась на помощь, но в тот самый момент, дверь сорвалась с петель и сбила с ног. Меня отшвырнуло к разбитому окну. Ухватиться было не за что, и я полетела вниз…

Она умолкла, крепче сжимая металлическую ручку. Костяшки ее пальцев побелели и слегка подрагивали.

— Прости. То, что ты рассказала — ужасно. Я все еще не имею ни малейшего понятия, как подобное могло случиться, но мне очень жаль. Если бы я могла хоть как-то исправить…

— Ты не можешь — оборвала на полуслове Линара.

Она словно вынырнула из транса, мотнув головой и отпустив наконец дверную ручку. Лишь мимоходом взглянув на Амелию, проследовала к винтовой лестнице башни. Остановив кресло у перил, повернулась.

— Как сказал отец, второй взрыв, разнесший по округе проклятья, случился отсюда. Спустя каких-то два дня… Я в тот момент находилась на лечении в клинике. Видимо поэтому сейчас жива. Все, кто оставался в особняке — погибли.

— Второй взрыв, это тот, что сотворил мой папа? — глухим голосом пробормотала Амелия, зная ответ. Ей просто нужно было хоть что-то сказать.

— Да. Сам он тоже положил здесь жизнь.

— А твой отец как смог спастись? Если с такой точностью знал, где все случилось.

— Он успел переместиться за секунду до. Как сам сказал. Те, кто был снаружи не пострадали, проклятья поразили сад и прилегающую территорию уже потом, постепенно, в течении последующих пару месяцев.

— Значит, оба взрыва связывает…

— Этот коридор, да. А еще, твоя семья. Вы пришли в наш дом и разрушили его практически до основания. Почти буквально. Так что, если стоит откуда-то начинать, то вот это место. Быть может, и память к тебе вернется?

Амелия сомневалась в этом, но промолчала. Снова осмотрелась, внимательно оглядывая пустые стены, запертые двери и лестницу, винтом убегающую вверх. Она ощущала необъяснимую, скребущую где-то глубоко внутри тревогу. Будто прямо сейчас, в эту самую минуту упускает нечто очень важное, ключевое, способное распутать весь клубок тайн. Но как бы целительница не тянулась, пытаясь поймать нужную мысль за хвост, та ускользала.

— Что ж, значит начнем отсюда.

Неторопливо приблизившись к пучку черной паутины, расползающейся по стене, присела перед ней на одно колено. Провела ладонью, отчетливо ощущая разницу температур между прохладой шершавой поверхности камня и жаром, исходившим от тонких нитей колдовства. Они слабо пульсировали, словно отзываясь на ее прикосновение.

Не имея понятия, как все должно происходить, и что вообще от нее требуется, Амелия прикрыла глаза. Погрузилась в тишину мыслей, настраиваясь на чужеродную пульсацию, щипавшую кожу ладони. Осторожно позвала, обращаясь к самому сердцу поселившейся здесь Тьмы.