Я покосился на задумчивого Мстиславского, который присматривался к Шуйскому с Оболенским. Но тот пока молчал. А вот Рюрикович снова решил обратиться ко мне.

— Что именно случилось с Дарьей? Насколько всё серьёзно?

По мере того, как я коротко излагал историю произошедшего, император всё больше мрачнел. Возможно, от того, что на неопределённый промежуток времени потерял сестру. А, может быть, из-за пропажи главы Тайного Приказа, который был утверждён на Княжеском Сходе. Для назначения нового придётся собирать патрициев вновь. И кто бы не оказался следующим главой этой структуры, он точно не будет на все сто процентов лоялен Алексею. Фигура, назначаемая князьями — всегда автономный игрок. А если вспомнить, что должность делалась под Дарью, то и полномочий там столько, что он может вмешаться практически во всё, что угодно.

С другой стороны — никто не мешал Алексею предложить урезать возможности этого органа власти.

Поняв, что продолжаю рассуждать о проблемах смертных, встряхнулся. Погружение разума в оболочку из смертной плоти не прошло бесследно — за последнее время я настолько втянулся в эти игры, что порой сравнивал их по важности с грядущим вторжением. Тогда как Тьеран был в чём-то прав — всё это было игрой в песочнице. Причём, веселящиеся там «детишки» не замечали приближения мрачных мужчин в чёрных туниках и с острыми клинками.

Изложив всё, что было известно по поводу Дарьи, я немного подождал. Ещё раз глянул в сторону Мстиславского. И убрал барьер.

Вторжение было предотвращено. К моей свите присоединился Шуйский. А уже этим вечером свитские Леры начнут выбор площадок для постройки храмов. Не только моих, но и всего пантеона. Не так уж и плохо, если отложить в сторону эмоции.

— Ваше Величество, Ваши Сиятельства! Мы нашли его!

Я повернул голову к подбежавшему кавалергарду, который затормозил посреди раскрошенной брусчатки и, как будто, только что вспомнив, спешно отдал воинское приветствие. После чего обнаружил, что на него смотрят пять пар заинтересованных глаз, каждый из обладателей которых наделён огромной властью и, выдохнув, продолжил.

— Его Высочество…

Осёкшись, кашлянул и глянул на Рюриковича.

— В смысле — Иоанна. Третья рота обнаружила в особняке, рядом тут. Только он… Я даже не знаю, как это сказать. В очень странном виде.

* * *

Лера была первой, кто последовал за Меркурием. Той, кто буквально наблюдала второе рождение бога. Его главной жрицей. И что теперь?

Ладно, пусть он не выбрал её для любовных утех. Если посмотреть на метания Кристины, возможно, это и к лучшему. Честно говоря, римский бог вовсе не был склонен зацикливаться на интимных отношениях. Возможно так оно и бывает, когда за плечами сотни лет, и ты перепробовал всё, что возможно, во взаимодействии с другим полом.

Но она до сих пор оставалась обычной смертной. Олег, который случайно угодил сюда из осколка, стал богом. Тем, перед чьим именем трепетала половина империи Цин. Да и окрестные азиаты постепенно начинали обращаться к Чжень-у с просьбой помочь в их делах. Пока их было немного, да и местные правители такому мешали, но масштаб — это лишь вопрос времени.

Прохор, что появился из какой-то деревушки, вовсе, бог посмертия. У него теперь ещё и своё собственное царство смерти появилось под Парижем. Тот усач, что всё порывался добиться её внимания, тоже в шаге от «искры» — она почувствовала это, пока они были в бассейне. Всё же, божественная печать в её разуме была сильнее, чем у остальных — хотя бы какие-то преимущества от того, что она стала первой, поверившей в римского бога.

Побаранив пальцами по столу, Лера посмотрела на притихшего Жорика, который застыл в углу.

— Что думаешь?

Конструкт, который в последнее время отлично чувствовал мысли хозяйки, двинул костяными плечами.

— Надо поговорить. Ты с Меркурием, а я с Сандалом и Мьёльном.

Брюнетка нахмурилась. Говорить. Просить. Остальные ничего такого не делали. Они просто оказались в нужном месте и получили свою силу. Потому что сражались бок о бок с Меркурием, который всегда лезет в самое пекло. Где можно зачерпнуть силу из поверженных врагов.

— Не пойдёт. Никому не нужны те, кого приходится, как ребёнка водить за ручку ради получения «искры».

Вздохнув, скользнула взглядом по столу. Задержала его на стопке бумаг, которые недавно пересматривала, и ненадолго задумалась. Потом повернулась к Жорику.

— Знаешь что, дорогой костяной друг. А давай-ка прихватим пару свитских и слетаем в Афины. Неспроста ведь они строят эти храмы, верно?

Жорик задумчиво потёр клинки друг об друга и выразительно оглядел груду бумаг, которым был завален стол. После чего проскрипел.

— А как же работа?

Уже поднявшаяся девушка мрачно вздохнула.

— Пару дней обойдутся без меня. Зря я что-ли их столько обучала? А потом мы вернёмся.

Через десяток минут от здания, которое Лера выбрала в качестве своей резиденции, отъехало несколько автомобилей. Спустя ещё полчаса, из аэропорта Владивостока в воздух поднялся усиленный артефактами самолёт, который взял курс на запад.

Глава VIII

Когда кавалергард сказал, что Иоанн в странном состоянии, он немного преуменьшил. Царевич выглядел буквально овощем, который не способен даже на то, чтобы осмысленно оглядеться по сторонам, не то, что совершать иные действия.

Причина тоже была очевидна — достаточно было взглянуть на его энергетическую структуру. Каркас разлагался буквально на глазах, ядра расслаивались, а родовой Дар фактически исчез.

— Что с ним?

Стоящий посреди гостиной Алексей, смотрел на брата со странной смесью эмоций — от сочувствия и жалости до презрения и ненависти. Могу поспорить в его голове сейчас бились версии «его использовали» и «предателю самому всадили нож в спину».

Если смотреть объективно, ближе всего была вторая. Не думаю, что кого-то вроде Иоанна, который к тому же находился в родовом особняке под охраной отряда гвардейцев, можно было вот так запросто переместить в иной мир без его согласия. Разве что ему организовали ловушку, как Трубецкому.

В любом случае, я промолчал, присматриваясь к энергетическому каркасу Рюриковича. А вот Оболенский, мрачно подкрутив усы, озвучил очевидную гипотезу.

— Хотели создать ещё один источник силы.

Предположение было более чем логичным. И скорее всего верным. Сначала мятежники использовали царевича для воззваний к знати и простому народу, а потом решили убрать. Зачем князьям, которые обрели такую мощь, кто-то ещё над их головой? Вполне вероятно, изначально