«Полина Семеновна работала в подполье на Украине. Она из Запорожья… В 1921-м летом женился. А до этого некогда было этим делом заняться. Был холостой. Мой чемоданчик так со мной и ездил…»

Первое время Молотовы жили в одной коммунальной квартире со Сталиным и его женой Надеждой Аллилуевой. В 1929 году, когда у Молотова родилась дочь, он назвал ее тем же именем, которое Сталин тремя годами ранее дал своей дочери, – Светлана. Жены лидеров Советского государства стали подругами. Именно Полина была последней, с кем Аллилуева общалась перед самоубийством.

Вторая жена Сталина, Надежда Сергеевна Аллилуева, застрелилась в ноябре 1932 года. Это самоубийство породило немало сплетен. По одной из версий, причиной стала тяжелая болезнь, которая сопровождалась сильными головными болями.

После смерти Ленина Молотов полностью поддержал Сталина в его борьбе с Троцким. Уже тогда своей безграничной выдержкой в политических переговорах и въедливостью в бюрократических делах он заработал грубоватую кличку Каменный Зад.

Позднее эти же качества принесли ему и славу, и немало врагов в международных дипломатических кругах. На должности министра иностранных дел он будет доводить своих помощников до отчаяния, требуя снова и снова переделывать тексты дипломатических документов. Эта привычка не поступаться принципами и отстаивать свою позицию всегда оставалась главной в жизни Молотова. В правильности своих действий в 1930-е годы он был уверен и много лет спустя.

Молотов оказался в самом центре жесткой программы, направленной на модернизацию государства и коллективизацию сельского хозяйства. Программы, которая превращала Советский Союз в крупнейшую индустриальную державу мира, но сопровождалась арестами и гибелью тысяч людей. В стране начался период Большого террора.

Александр Аросев – революционер, чекист, дипломат – оставался самым близким другом Вячеслава Молотова. Вместе они прошли аресты и ссылки.

Из воспоминаний дочери Александра Аросева, актрисы Ольги Аросевой:

«По воскресеньям звонил Вячеслав Михайлович Молотов, иногда присылал свою большую правительственную машину, и мы отправлялись на его госдачу».

Но решения партии оставались для Молотова выше дружбы и личной привязанности. Когда Аросев понял, что его могут арестовать, он несколько раз звонил своему высокопоставленному другу, чтобы попросить о помощи и защите.

Из воспоминаний Ольги Аросевой:

«Отец позвонил Молотову: “Вяча, я прошу тебя сказать, что мне делать”. Молотов повесил трубку. На какой-то звонок Молотов наконец отозвался. Произнес только два слова: “Устраивай детей”. Отец отошел от телефона и сказал: “Это все” <…> Он не стал дожидаться собственного ареста. Посадил в машину свою секретаршу и велел шоферу ехать на Лубянку… От Ежова, которого знал еще с Гражданской войны, папа уже не вернулся…»

10 февраля 1938 года Александр Аросев был расстрелян.

Как и другие члены Политбюро, Молотов подписывал так называемые расстрельные списки и постановления на аресты. Уже в конце жизни Молотова некоторые люди, узнававшие его на улице, нередко бросали ему вслед реплики про «палача» и «душегуба». Молотов относился к этому сдержанно. В своих интервью он признавал, что перегибы были, но затем добавлял: «Или они нас, или мы их».

Из воспоминаний Вячеслава Молотова:

«Конечно, мы наломали дров. Сказать, что Сталин об этом ничего не знал, – абсурд, сказать, что он один за это отвечает, – неверно. Сыграл свою роль наш партийный карьеризм – каждый держался за свое место. Я считал всегда главным ответственным Сталина и нас, которые одобряли, которые были активными, а я все время был активным, стоял за принятие мер. Никогда не жалел и никогда не пожалею, что действовал очень круто».

К этому времени ситуация в Европе стала угрожающей. После прихода к власти Гитлера Германия непрерывно наращивала военную мощь. В марте 1938 года в ее состав вошла Австрия при молчаливом согласии Франции и Великобритании.

30 сентября в Мюнхене Чемберлен и премьер-министр Франции Даладье подписали с Гитлером и Муссолини соглашение, по которому Германии отходила промышленно развитая Судетская область Чехословакии. Будущий премьер Великобритании Уинстон Черчилль, узнав о подписании Мюнхенского договора, сказал: «Англии был предложен выбор между войной и бесчестием. Она выбрала бесчестие и получит войну».

Советскому руководству не оставалось ничего другого, кроме как позаботиться о своей безопасности. 3 мая 1939 года на пост народного комиссара иностранных дел был назначен Вячеслав Молотов. Его предшественника Максима Литвинова хорошо знали во всем мире: он был известен как борец за мир, коллективную безопасность и сдерживание нацистской агрессии. Но ситуация требовала новых решений.

Молотов не только не прекратил переговоры с Британией и Францией, но и продолжил их еще активнее. Эти переговоры и стали для него школой дипломатии. На них он проявил те качества, которые впоследствии прославят его в дипломатических кругах: повышенное внимание к мелочам, умение доказать свою позицию и упорство в достижении цели.

Молотов провел в Наркомате иностранных дел серьезные кадровые перестановки. Требовательный до крайности к самому себе, он был так же требователен и к подчиненным. В наркомат приходили работать люди, преданные своему делу. Сотрудники не знали ни регламентированного рабочего дня, ни выходных в привычном понимании этого слова. Они, что называется, всегда должны были находиться на своем месте. Днем и ночью. При этом их заработная плата не превышала средних норм по стране. Многие не выдерживали такой нагрузки и уходили. Оставались лучшие и самые стойкие. По словам самих дипломатов, Молотову удалось создать своего рода «рыцарский орден советской дипломатии».

В 1938 году у советского правительства было два пути обеспечения безопасности страны: либо объединить силы с европейскими странами, либо подписать договор с Германией, как это уже сделали Франция и Британия. В искренность немецких гарантий мира никто не верил, но договор мог отсрочить начало войны, что для СССР было чрезвычайно важно. Молотов понимал важность и другого фактора: Германия планировала нападение на Польшу.

В 1939 году Польше принадлежали значительные территории Белоруссии и Украины, где проживали шесть миллионов этнических белорусов и украинцев. Если бы немецким войскам удалось оккупировать Польшу, то от столицы Советской Украины Киева их отделяло бы всего 250 км, а от столицы Советской Белоруссии Минска – не более 50 км. Другая опасность исходила с севера, где от границы союзника немцев Финляндии до Ленинграда были считанные километры. Крупнейший промышленный и стратегический центр СССР был под угрозой падения в самом начале войны.

Первая встреча Молотова с британским послом прошла 8 мая 1939 года. Англичане требовали заявления о том, что СССР поддержит Британию и Францию в случае нападения Германии на Румынию и Польшу. Молотов соглашался, но хотел услышать подобные гарантии от Англии