Шрифт:
Закладка:
– Ух ты! – Я прижала букет к лицу. – Спасибо!
– Не стоит благодарности. Я хорошо знаком с одним садовником. Вот он по дружбе и нарвал мне цветов.
К нам незаметно подошла Нина:
– Мисс, принести вазу?
– Будь добра. – Я протянула ей букет и снова повернулась к гвардейцу. – Я очень хорошо себя чувствую. Небольшой синяк, но ничего страшного. Однако я извлекла хороший урок и оценила опасность высоких каблуков.
– Значит, сапоги, что сейчас на вас, гораздо удобнее, да?
– Естественно, – рассмеялась я. – И я собираюсь сделать их важной частью своего гардероба.
– Тогда вы точно станете основоположницей нового направления дворцовой моды! А я буду знать, с чего все началось! – Он усмехнулся собственной шутке, и мы остались стоять, глупо улыбаясь друг другу.
Ему явно не хотелось уходить, и, как ни странно, тут наши желания совпадали. У него была очень теплая улыбка. Я давно так хорошо себя ни с кем не чувствовала, как с ним.
К сожалению, до гвардейца дошло, что, задерживаясь в моей комнате, он нарушает правила приличия.
– Я, пожалуй, пойду. Завтра заступать на дежурство, – сдержанно поклонился он.
– В каком-то смысле мне тоже, – вздохнула я.
– Надеюсь, ваши синяки пройдут, и очень скоро я увижу вас снова, – улыбнулся гвардеец.
– В этом я не сомневаюсь. И спасибо за помощь, офицер… – я бросила взгляд на его нагрудный знак, – …Вудворк.
– Всегда к вашим услугам, мисс Марли. – Он поклонился и вышел в коридор.
Ши осторожно закрыла за ним дверь:
– Какой любезный мужчина! Надо же, специально пришел, чтобы справиться о вашем самочувствии!
– Я знаю, – отозвалась Джада. – Иногда с этими гвардейцами не понять, где найдешь, где потеряешь. Но Вудворк, похоже, славный парень.
– Он действительно очень милый, – согласилась я. – Надо будет непременно рассказать о нем принцу Максону. Может, офицер Вудворк получит награду за свою доброту.
Я забралась в кровать, хотя и не чувствовала усталости. Просто после моего отхода ко сну две служанки из трех уходили, а мне сейчас хотелось побыть по возможности в одиночестве. Тем временем Нина принесла вазу с цветами. В синей вазе желтые цветы смотрелись отлично.
– Поставь их сюда, пожалуйста, – попросила я, и Нина пристроила букет возле кровати.
Я смотрела на цветы с загадочной улыбкой на губах. Нет, пожалуй, я не стану рассказывать принцу об офицере Вудворке. Пусть это будет моей маленькой тайной.
Меня разбудил скрип ржавых петель, и я поспешно вскочила, натягивая на себя пиджак Максона.
Вошедший в камеру стражник скомандовал, не глядя на меня:
– Руки вперед!
Я настолько привыкла к вежливому обращению «мисс», что не сразу отреагировала на приказ. На мое счастье, стражник был не в том расположении духа, чтобы наказывать меня за медлительность. Я протянула ему руки, и он надел на меня кандалы с тяжелыми цепями.
– За мной! – гаркнул он, и я послушно последовала за ним в коридор.
Картера уже вывели из камеры. Выглядел он ужасно. Его одежда превратилась в лохмотья, он едва стоял на ногах. Когда он меня увидел, лицо его озарилось улыбкой, отчего из разбитой губы засочилась кровь. Я слабо улыбнулась в ответ, и стражники погнали нас к лестнице в конце коридора.
Поскольку в свое время нам показывали бронированные комнаты, я знала, что во дворце существует множество тайных проходов. Прошлой ночью нас отвели в камеру через дверь, которую я всегда считала шкафом для белья. Сегодня стражники прошли на первый этаж тем же путем.
Когда мы оказались на лестничной площадке, стражник повернулся к нам лицом и рявкнул:
– Смирно!
Мы с Картером остались стоять за полуоткрытой дверью в ожидании унизительной и болезненной экзекуции.
– Мне так жаль, – прошептал он.
Я подняла на него глаза. Несмотря на кровоточащую губу и спутанные волосы, передо мной стоял все тот же милый юноша, который когда-то настоял на том, чтобы отвести меня в больничное крыло, а потом преподнес мне цветы.
– А вот мне нет! – страстно ответила я.
У меня перед глазами вдруг промелькнули короткие мгновения нашего украденного счастья. Я вспомнила, как мы, встретившись взглядами, поспешно отводили глаза, а еще то, как я всегда старалась оказаться там, где он стоял на страже, как он подмигивал мне, когда я входила в обеденный зал, как я тихонько хихикала, проходя мимо него по коридору.
Мы полюбили друг друга, забыв о чувстве долга перед королевской семьей, и даже если бы сегодня я шла на смерть, то ни секунды не стала бы жалеть о прошедшем месяце, когда мне выпало счастье взять от жизни все, о чем только можно было мечтать. Я нашла своего суженого. Я это твердо знала. В моем сердце было столько любви, что места для сожалений практически не осталось.
– Марли, у нас с тобой все будет хорошо, – поклялся Картер. – Сейчас самое главное – пережить сегодняшний день, а там я позабочусь о тебе.
– А я о тебе.
Картер наклонился, чтобы меня поцеловать, но ему помешали стражники.
Наконец дверь распахнулась, и Картера увели. Лучи утреннего солнца хлынули в коридор, и мне пришлось опустить глаза, настолько это было невыносимо. Невыносимо смотреть на окружающую красоту и слушать возбужденные крики собравшейся поглазеть на экзекуцию толпы. Оказавшись снаружи, я прищурилась и увидела специально установленные места для зрителей. В переднем ряду я заметила Америку и Мэй, что меня окончательно добило. Стражник подтолкнул меня вперед. Едва устояв на ногах, я снова вгляделась в толпу в поисках родителей и взмолилась про себя, чтобы их там не было.
Но Господь не внял моим молитвам.
Я знала: Максон не мог так поступить. Он хороший человек. Максон пытался избавить меня от наказания, значит пригласить маму и папу полюбоваться на мое унижение вовсе не его идея. Мне не хотелось давать волю гневу, но я знала, чья это задумка, и в моей душе с новой силой вспыхнула ненависть к королю.
Пиджак Максона грубо сорвали с моих плеч, и меня рывком поставили на колени перед деревянной колодой. Кандалы сняли, запястья связали кожаными путами.
– Это преступление карается смертной казнью! – услышала я голос глашатая. – Но принц Максон в своей милости пощадил жизнь гнусных изменников. Да здравствует принц Максон!
Путы на моих запястьях были более чем реальны. Меня вдруг объял страх, и я заплакала. Я посмотрела на свои руки, словно желая запомнить эту нежную кожу. Как жаль, что я не могу вытереть ладонями слезы! Затем я повернулась к Картеру.
И хотя он был
