в Грецию, где он вернет себе царство. Он назначил Клеомену и содержание по 24 таланта в год. Однако царь с друзьями жил очень просто и воздержанно и основную часть этих денег тратил на щедрую помощь тем, кто бежал из Греции в Египет.

Но старый Птолемей умер, не успев исполнить своего обещания, и послать Клеомена в Грецию. Новое царствование началось с беспробудного пьянства, разврата и владычества женщин, и о Клеомене забыли. Вначале, впрочем, казалось, что какая-то нужда в нем есть: боясь своего брата Мага, который благодаря матери пользовался сильной поддержкой войска, и замышлял его убить, Птолемей IV хотел опереться на Клеомена и пригласил его на свои тайные совещания. Все остальные убеждали царя исполнить этот замысел, и только Клеомен отговаривал его, сказав, что скорее, если бы только это было возможно, следовало бы возрастить для царя побольше братьев – ради надежности и прочности власти. Сосибий, самый влиятельный из друзей царя, возразил, что пока Маг жив, им нельзя полагаться на наемников, но Клеомен уверял, что об этом тревожиться нечего; ведь среди наемных солдат больше трех тысяч – пелопоннесцы, которые ему вполне преданы и, стоит ему только кивнуть, немедленно явятся с оружием в руках. Эти слова создали тогда и твердую веру в доброжелательство Клеомена, и высокое мнение об его силе, но впоследствии, когда Птолемей, сознавая свою беспомощность, сделался еще трусливее, придворные стали взирать на Клеомена со страхом, вспоминая о его влиянии среди наемников, и часто можно было услышать, что это, дескать, лев, поселившийся среди овец.

Он уже отказался от надежды получить суда и войско и только когда узнал, что Антигон умер, что ахейцы начали войну с этолийцами и что обстоятельства требуют его возвращения, ибо весь Пелопоннес охвачен волнениями и раздором, стал просить отправить его одного с друзьями, но никто не откликнулся на его просьбы. Царь вообще не принял его и не выслушал, отдавая все свое время женщинам, попойкам и празднествам, а Сосибий, ведавший и распоряжавшийся всем без изъятия, считал, что Клеомен, если его удерживать против воли, будет в своей строптивости опасен, но не решался и отпустить этого человека, такого дерзкого и предприимчивого, после того, в особенности, как он собственными глазами видел все язвы египетского царства.

Сосибий внушил царю, что Клеомен хочет поднять в Александрии мятеж наемников, и Птолемей распорядился, не лишая Клеомена прежнего содержания, поместить его в просторном доме и никуда оттуда не выпускать.

Будущее стало внушать царю опасения. Прекрасно зная характер Птолемея, он стал бояться за свою жизнь. Обсудив с друзьями сложившееся положение, Клеомен решил бежать с тем, чтобы поднять в Александрии восстание. Выждав, когда Птолемей уехал в Каноб, спартанцы в 219 г. до Р.Х. распустили молву между стражниками, будто царь даст им вскоре свободу. По этому случаю Клеомен послал им мяса и вина. Ничего не подозревая, стражники наслаждались яствами и вином, а когда они опьянели, Клеомен в сопровождении друзей и слуг вышел из заключения. Призывая к восстанию, спартанцы стали бродить по улицам города, но никто не захотел присоединиться к ним, и все бежали в страхе. Мятежники бросились к крепости, намериваясь открыть тюрьму и взбунтовать заключенных. Но часовые успели надежно закрыть и загородить все входы. Потерпев неудачу и в этой попытке, Клеомен сказал: "Что удивительного, если мужчинами, которые бегут от свободы, правят женщины?" и призвал всех умереть, не посрамивши своего царя и былых подвигов. После этого все спартанцы, начиная с царя, пронзили себя мечами.

9. Птолемеи и Селевкиды

1) Держава Селевкидов

Битва при Ипсе подвела итог продолжавшейся два десятилетия войне за наследство Александра Македонского. Наибольшие выгоды в результате получил Селевк I Никанор (312–281 гг. до Р.Х.) – основатель Сирийского царства Селевкидов, которое включило в себя все области древней державы Ахеменедов, за исключением Египта, а также некоторых частей Сирии и Малой Азии.

Государственные деяния Селевка были столь же грандиозны, как и военные. По всему пространству своего огромного царства он выстроил много городов: так в честь своего отца он выстроил 16 Антиохий, пять Лаодикей в честь своей матери, – девять носящих его собственное имя, четыре – в честь своих жен, три Апамеи и одну Стратоникею. Из них самыми замечательными являлись Селевкии, одна у моря, другая на реке Тигре, Лаодикея в Финикие, Антиохия под горой Ливаном и Апамея в Сирии. Другим городам он дал имена или по именам городов Эллады или Македонии, или по каким – либо своим деяниям, или же в честь царя Александра. Основав Селевкию-на-Тигре, Селевк велел переселить в нее всех жителей Вавилона. Невредимыми он оставил только стены города и храм Бэха, вокруг которого позволил жить халдеям. Страна была разделена на 72 сатрапии. Впрочем, не все они в равной степени подверглись эллинизации.

Успехи эллинизма были впечатляющими в тех сатрапиях, которые располагались к западу от Тигра. В Сирии и Месопотамии было основано большое количество новых городов; городская жизнь стала преобладать над господствовавшим доселе сельским бытом местных племен. Благодаря вновь пробудившейся и развившейся промышленности в городах, греческий язык стал все более и более проникать в селения; туземное наречие частью совсем исчезло, или существовало бок обок с эллинским. Финикияне, халдеи также подчинились новому строю, даже евреи не были в состоянии отрешиться от него. Страна представлялась в виде азиатской Македонии; это было главное владение Селевкидов. Однако повторить эти успехи к востоку от Тигра им не удалось.

2) Любовь Антиоха

Помирившись с Деметрием I, Селевк взял в жены его дочь Стратонику. Но случилось так, пишет Плутарх, что сын царя от первого брака Антиох влюбился в Стратонику, которая, несмотря на юные годы, уже родила от Селевка, и, чувствуя себя несчастным, прилагал все усилия к тому, чтобы прогнать страсть. В конце концов, царевич пришел к убеждению, что желание его чудовищно, недуг же – неисцелимый и, словно обезумев, принялся искать способа покончить с собой. Он представился больным и постепенно изнурял свое тело, отказываясь от пищи и необходимого ухода. Лекарь Эрасистрат без труда догадался, что царский сын влюблен и решил узнать в кого именно, а это было задачей далеко не простой – он постоянно оставался в спальне царевича, и всякий раз, как входил красивый юноша или красивая женщина, Эрасистрат не спускал глаз с Антиоха и наблюдал за теми членами тела, которые по природе своей особенно живо разделяют волнения души. На любое из прочих посещений больной отвечал одинаковым безразличием, но стоило показаться Стратонике, как тут же являлись