Шрифт:
Закладка:
История и сослагательные наклонения, сэр Эмберхарт.
Дверь резко распахнулась, за лацкан камзола ухватила здоровая ручища, немедленно дернувшая меня внутрь собственной спальни. Наполовину летя, наполовину падая, я успел махнуть зажатым в руке ножом. Удачно — схвативший меня здоровенный японец с тупым удивлением застыл, разглядывая распоротый от края до края живот, чьи внутренности зажили собственной жизнью, стремясь наружу. Верзила тихо ойкнул и засучил руками, пытаясь что-то предпринять.
К сожалению, в комнате он был далеко не один. Я успел лишь крутнуться на спине в попытке встать, как был пнут босой ногой в висок, из-за чего вновь потерял равновесие, распластавшись на спине. Сразу же после этого на меня накинулись со всех сторон. Тощие и окровавленные люди, с ранами на теле и безумным выражением лица.
У них были ножи.
Я не мог адекватно ощущать, где я получаю рану, а где плохое и грязное лезвие рвет только ткань, упираясь после в «паутинку», но ситуация была настолько паршивой, что я потерял голову… и впал в неистовство. Мозгов хватило только дергать головой и зажимать свободной рукой свою самую уязвимую часть — шею, всё остальное я отдал на откуп руке с короткими гладиевым клинком. Вертелся, дергался, уворачивался, рычал и размахивал ножом. Раздающиеся вокруг вопли и стоны оценивал только с одной точки зрения — я жив и наношу урон.
Точка. Больше мыслей не было.
Настоящую точку поставил всего один выстрел из дробовика Уокера, моментально сменивший декор моей комнаты на прихожую преисподней. «Окопная метла» оправдала своё прозвище более чем на сто процентов. На лицо который раз за последние полчаса попала кровь… и не только она. Смрад вскрытых человеческих внутренностей оказался своеобразным переключателем, сигналом, что всё закончилось.
«Сэр, вы в порядке?» — донесся до меня голос Уокера. Похоже, он спрашивал это не в первый раз.
— Не знаю, мистер Уокер. Сейчас определимся, — прохрипел я.
С помощью дворецкого получилось даже встать. До кабинета и лежащих в нем медкомплектов было всего лишь несколько метров, которые Чарльз меня буквально пронес на себе. Свисая с его плеча, я иронично подумал, что англичан безусловно можно и нужно считать снобами, но нет ни одной другой нации, которая бы так разбиралась в дворецких! Не удивительно, что наши не идут на экспорт, самим мало.
Дела с моим организмом были лучше, чем могли бы быть, но куда хуже, чем я бы мог представить в кошмарах. Два проникающих ранения в кишечник, глубокая рана на левой лодыжке, неглубокая, но зацепившая кость рана в бедро, плюс вновь начавшая кровить рана на груди. Паршиво…
— Сэр, вы в очень плохом состоянии! — встревожился Уокер, глядя на сидящего с обнаженным торсом меня, — Срочно требуется врач! Или…
— Увы, мистер Уокер… Именно «или», — криво усмехнулся я ему, — Энергостанции не работают, страна в смятении, в больницах полно народа, а раны мне нанесли отнюдь не стерильными ножами. Боюсь, мне придётся пожертвовать остатками внешности.
— Да… сэр.
Вспомнилось дурацкое окончание одного анекдота, где один герой брал палицу и говорил: «А ну обсыпьте его мелом!». Мне пришлось обсыпать себя тоже. «Порошок Авиценны» исправно шипел, давал приятную на глаз пену, а заодно намертво фиксировал срастающиеся края ран в виде рубцов, которые не пропадут никогда. Параллельно я обтирался смоченной в спирте тряпкой, шипел, ругался и глотал один за другим пузырьки и таблетки. Ударная доза витаминов, мощнейшее укрепляющее, несколько ампул с перетертым в мельчайший порошок мелом и куриным яйцом. Две толстые колбаски очень тугого непрозрачного желе, которое пришлось глотать с огромной натугой — они будут перевариваться целую неделю, снабжая меня рядом необходимых веществ.
И под занавес — сильный регенерационный экстракт. Последний из тех, что был в наличии.
От такого комплекса был побочный бонус — несколько часов относительно нормального функционирования перед тем, как медикаменты соберутся в огромное мягкое копыто, которое пнет меня по мозгам так, что следующие несколько суток буду спать без задних ног. Полезно, хоть не буду разбираться с уборкой.
На третьем этаже не было никого, кроме спрятавшегося в своей комнате Таканаши. Парень сидел на своей кровати, сотрясаемый крупной дрожью. Его губы тряслись, а глаза бегали из стороны в сторону. Причины у такого поведения были — несколько бандитов, вооруженных ножами и дубинками, до него добрались, а наш юный Герой начал сопротивляться. Дал отпор, так сказать… со всей своей возросшей дури.
Я задумчиво хмыкнул, разглядывая… еще один филиал преисподней в своем доме. Стены в потрохах, глаз под кроватью, оторванная голова японца лежит у ноги Таканаши, изредка укоризненно на него поглядывая, потому что парень в шоке не ощущает, что голова движется из-за того, что он сам её толкает. Получилась забавная рекурсия — Таканаши неосознанно толкает голову бандита, а голова бандита неосознанно толкает Таканаши еще глубже в пучины ужаса. Я хмыкнул, пинком отправляя голову под кровать и разрывая этот порочный круг. Парень заорал от ужаса, а потом забился в угол кровати, начав безудержно рыдать. Или орать…
Выяснять не хотелось. Мне еще нужно было Рейко проверить, а заодно вспомнить, как употребленный мной комплекс самолечения мог наложиться на принятые ранее стимуляторы. А то что-то мне чересчур весело.
На пути в комнату Рейко на моем пути встали… Чарльз Уокер и Анжелика Легран. С твердыми ясными лицами людей, точно понимающих, что они делают.
— Мистер Уокер? — спросил я задумчиво, начиная вновь сомневаться в собственной адекватности.
— Сэр Эмберхарт, милорд… — дворецкий чуть замялся, но потом воспрянул духом, — Я могу вас уверить, что с мисс Иеками все в полном порядке. Ей не навредили. Но боюсь, она не в том положении, чтобы принимать посетителей.
Я стоял, покачиваясь и пытаясь… собрать раскатившиеся в голове шарики, ролики и прочую бижутерию. Пасьянс не складывался, у Эйлакса на руках были сплошные джокеры… а еще ферзь. Аж двадцать одна штука. Мне ничего не светило.
А, нет, вот он, свет догадки.
— Вы… мистер Уокер, хотите сказать, что госпожа Иеками и до начала штурма была «не в том положении»?
— Да, сэр. Всё именно так, сэр.
Следующая лампочка в моей голове.
— Она что… пьяна?
Дворецкий ничего не ответил, лишь чуть вздернул подбородок и дрогнул крыльями носа. Угадал. Ох уж это сослагательное наклонение. Ну, жива… и ладно.
— Я буду у себя в кабинете до… ну, вы меня поняли, мистер Уокер.
— Да, сэр. Положитесь на нас.
В кабинете было хорошо и тихо. Я смотрел в окно, куря одну
