Слова Шевчука побудили меня и дальше продолжать работу по продвижению экологической сознательности через рок-н-ролл. Новый крупный проект получил название «Неделя со Стингрей в Лос-Анджелесе». Мы объявили конкурс, победители которого в течение недели будут не только развлекаться и осматривать со мной достопримечательности Лос-Анджелеса, но и познакомятся с тем, как в Америке борются с загрязнением природы. Участникам конкурса должно было быть от 16 до 20 лет; от них требовалось, чтобы они не пили, не курили и не мусорили; и еще они должны были в ста словах описать, как могут сделать мир чище. От желающих отбоя не было! В результате мы выбрали четверых: Люду Новосадову, Марину Семёнову, Юрия Барсука и Ольгу Юревич.

Еще до отъезда победители встретились с компаниями-спонсорами. В каждой из них им выдали брошюры и всяческую другую информацию о том, как эти компании путем утилизации отходов и использования органических материалов повышают экологичность своего производства. Получили ребята и подарки: от Nike – рюкзаки и кроссовки, от Kodak – фотоаппараты и пленку к ним, от Coca Cola – мешки с сувенирами и от Sony – драгоценные кассетные Walkman с наушниками.

11 декабря 1994 года четверо победителей загрузились в самолет British Airways – вместе со мной, Сашей, Алексом Каном в роли переводчика и двумя телевизионщиками: продюсером Сергеем Супоневым и оператором Юрием Росицким.

Все неделю нас носило, как по бурным океанским волнам. Мы побывали на заводе по переработке отходов; гуляли по Диснейленду, где урн было столько, что на дорожках мы не встретили ни соринки; познакомились с художником, творившим искусство из мусора; посадили деревья вместе с ребятами из Tree People[315] и повстречались со школьниками из Crenshaw High School, которые основали у себя в школе целую программу по выращиванию овощей. Однако больше всего ребятам запомнился дом актера Эда Бегли-младшего[316] – одного из самых страстных защитников окружающей среды, прославившегося в том числе и тем, что из своего дома на съемки в Голливуд он добирался через каньон не на машине, а на велосипеде. В саду у него был огромный компост, он выращивал собственные овощи, дом освещался и обогревался с помощью солнечных панелей, а ездил он если не на велосипеде, то на электромобиле. К своему велотренажеру Эд подключил трансформатор, перерабатывавший энергию крутящихся колес в электрический ток, и каждый месяц получал чек от энергетической компании, которой поставлял этот ток.

Уже ближе к концу поездки мы навестили моего хорошего друга, продюсера и звукорежиссера многих моих записей Пола Делфа. Пол умирал от СПИДа, и эта встреча показала ребятам реальность страшной болезни.

– О таком путешествии я не могла и мечтать, – много лет спустя рассказывала мне о своих впечатлениях Люда.

Поездка действительно была невероятной. И что может быть лучше, чем учиться, развлекаясь? Мы привезли из нее часовой фильм, который показали по Первому каналу. Затем была выпущена кассета с более полной версией фильма. Все доходы от ее продажи пошли в фонд «Гринписа». Из того же материала я смонтировала и клип к песне Save The World, которую написала когда-то с Сергеем Курёхиным. Я была полна решимости доказать: что бы там ни пел Лягушонок Кермит, быть зеленым на самом деле легко![317]

Глава 58

Найденная душа

Зимой 1995 года московские улицы были заполнены огромными, пугающего вида «мерседесами» с тонированными стеклами. Куда страшнее, впрочем, было видеть, как водители регулярно заныривают под кузов своих автомобилей с укрепленными на длинных рукоятках зеркалами. Они проверяли таким образом, не прикрепил ли кто-нибудь к днищу машины бомбу. «Дикий Запад» – место по-настоящему опасное!

Бо`льшую часть той зимы я провела, работая над своей программой в Останкино. Про себя это огромное мрачное здание я прозвала «Бразилия» – уж слишком оно напоминало мне интерьеры известного фантастического фильма[318]. Каждый вечер, проведя несколько часов в темной монтажной, я тащилась по бесконечным лабиринтам к далекому выходу. Больше всего мне хотелось плюхнуться поскорее в поджидавший меня автомобиль и отправиться домой отдыхать.

Однажды уже у самого выхода путь мне преградил солдат охраны.

– Выходить можно только через тот же вход, куда вы входили, – сказал он, изучив мой пропуск.

– Пожалуйста, выпустите меня. Посмотрите, вы же знаете, кто я, – Джоанна Стингрей. Пожалуйста, выпустите меня.

– Не имею права. Извините.

– Мудак! – в гневе заорала я, развернулась и отправилась в долгий путь по коридорам к другому выходу. Уставшая и измученная, впервые я повела себя, как испорченный, капризный ребенок. Мне очень не понравилось, что я позволила своему дурному настроению взять верх над моими настоящими чувствами и воспитанием. Я была жутко разочарована собой, сцена эта и по сей день не выходит у меня из памяти. Если бы только я могла найти того солдатика, чтобы извиниться перед ним! Тот случай многому меня научил.

Возмездие настигло меня очень скоро. Уже через день-другой я стучала зубами от холода, пытаясь отогреть досиня промерзшие на нещадном московском ветру и морозе руки. Вместе с режиссером Андреем Станкевичем мы снимали клип к моей песне Sanctuary, и более холодного дня я не помню. Как бы я ни пыталась не обращать внимания на мороз, пальцы на руках и ногах просто окоченели. Даже Роберт [Ленц] недавно признался: главное, что он помнит об этом дне, – чудовищный холод. И это говорит русский!

Примерно в это же время я познакомилась с молодой, с огромными детскими глазами канадской фотожурналисткой Хайди Холлинджер. Она поселилась в России, чтобы снимать видных политиков и других интересных русских; своими страстью и бесстрашием Хайди напомнила мне меня в восьмидесятые. Через нее я познакомилась с Дэвидом Бирном из Talking Heads, когда он приезжал в Россию, и взяла у него интервью для своей программы. Talking Heads – одна из моих любимейших групп, а Дэвид справедливо считался одним из самых интересных и разносторонних артистов своего времени. В откровенном интервью он размышлял о том, как ничто может быть искусством, а искусство может быть ничем.

– А что вы думаете о расизме? – спросила я.

Он закинул ногу на ногу.

– Расизм мы впитываем в себя с детства. И единственный способ преодолеть его – признать, что он в нас есть.

Мне ужасно нравилось делать эти интервью и казалось, что я могу заниматься этим годами, до тех пор, пока не переговорю со всеми музыкантами мира. Я забыла, как это часто с нами бывает, что единственное постоянное в этом мире – перемены, и, обрушиваясь на нас внезапно,