Шрифт:
Закладка:
Так они и сидели втроем, укрывшись за кустами на вершине холма, и ждали. Наконец вдали появились передние ряды врагов. Казалось, им не было конца, лазутчики не обманули. Как безмятежны их лица, радостно отметил про себя Иеффай. И прекрасно понял почему. Самая длинная и тяжкая часть пути ими пройдена, а впереди их ожидала лишь одна трудность: спуск по ущелью и переправа через Иавок. По сравнению с тем, что они вынесли, это будет не так уж тяжело. «Тут вы и заблуждаетесь, приятели, – злорадно подумал Иеффай. – Немногие из вас увидят нынче закат». Бросив взгляд на свой войсковой знак, он мысленно обратился к Богу: «Сознаюсь тебе, Ягве, я приложил немало усилий, чтобы избежать этой битвы. Но если ты справедлив, признай: у меня были на то причины. Как бы то ни было, теперь я буду сражаться за тебя, доколе хватит сил, не жалея ни крови, ни живота. Сделай и ты для меня все, что можешь, и благослови на бой».
Тут первые ряды достигли ущелья и втянулись в него, потом оно поглотило всех пеших воинов, и Иеффай потерял их из виду. Но внутренним зрением он все равно видел, как они продвигаются по ущелью навстречу собственной гибели. За время дождей небольшая речушка Гад превратилась в мощный поток; однако течением вряд ли кого-то из них унесет. Извилистой лентой они быстро двигаются вперед вдоль реки, а кое-кто и по самой реке, перепрыгивая с камня на камень.
Но вот уже и всадники втянулись в ущелье, пора было давать знак перекрыть вход. Иеффай колебался. Казалось, врагам нет конца и нет числа тем, что подходят и подходят с севера. Но Иеффай не хотел дать всадникам уйти. И подал условный знак.
Группа тяжеловооруженных воинов Иеффая врезалась в противника сверху, расстроила его ряды и заняла вход в ущелье. То же произошло у выхода из него – там, где Нахле-Гад впадает в Иавок. С холмов, обрамлявших ущелье, лучники Иеффая выпустили тучи стрел в скучившихся внизу вражеских воинов, копейщики метнули в них копья. Смятение и смерть воцарились в ущелье. Людям Иеффая было приказано целиться поначалу в коней. Раненые животные заметались, ища спасения и заглушая пронзительным ржанием крики и вопли сражающихся; ужас, охвативший животных, усилил смятение людей. И тут сам Иеффай со своим отрядом врезался в толпу обезумевших от страха врагов, рубя направо и налево в упоении битвы.
Опытные воины Иеффая наглухо перекрыли вход в ущелье, так что попавшим в ловушку было не выбраться. Но за пределами ущелья оставалось их куда больше, численный перевес явно был на их стороне, и в бегство они не бросились, как рассчитывал Иеффай, а вступили в бой, угрожая опрокинуть и смять воинов заграждения. Нужно было срочно им помочь, и Иеффай, предоставив лучникам и копейщикам самим расправляться с запертыми в ущелье, поскакал к холмистым предгорьям на севере, чтобы обратить в бегство наседающих оттуда врагов.
Дышать становилось все труднее: Емин не ошибся – близилась весенняя гроза; блеклые, желтовато-серые тучи затянули небо, ухудшая видимость. Но, добравшись до северных холмов, Иеффай сразу понял: враги были не только впереди, они надвигались со всех сторон, усеяв все холмы справа и слева.
Он понял не только это, и сердце его на миг перестало биться: те, что наступали с востока, не были амореями, рослыми воинами Васана; то были аммонитяне, ополченцы царя Нахаша. Не Иеффай перехитрил Нахаша, а тот его! Видимо, Нахаш разгадал план Иеффая и обошел его с востока. Только теперь Иеффай догадался, почему войско Васана так медленно двигалось. Это Нахаш велел им не торопиться, чтобы дать ему время обойти войско Иеффая.
Первые тяжелые капли дождя упали на землю, первые порывы ветра пронеслись над землей. Если в ловушку попались бы все враги Иеффая, гроза была бы ему только на руку. Но теперь она помогала им.
Вот и Ваал, крылатый бык, явился, чтобы сражаться за своих! Не зря Иеффай удивлялся, почему его долго нет. Может, и врагов постигла такая же беда, как и его самого, и им придется сражаться без своего покровителя? Но тут все выяснилось: Ваал умненько держался в задних рядах, выжидая, когда придет его час. Теперь этот час пришел, и Ваал, покачиваясь, надвигался на Иеффая, дабы отомстить безумцу, насмехавшемуся над ним на его горе, на крыше его дома. Несли бога четверо великанов, и медное чудище – неуклюжий бык с тяжелыми крыльями – неотвратимо приближалось. А его Бога, Бога Иеффая, с ним не было! Старый упрямец с тупоголовым братцем бросили его в беде: а ведь у них только и дела было, что доставить вовремя Ковчег Ягве! Даже этого не сумели, ничтожества!
На миг солнце проглянуло сквозь плотные тучи, и Ваал засверкал ослепительным, вселяющим ужас блеском. Но Иеффай не испугался. Он не пустится в бегство – нет, он бросится навстречу хвастливому богу-быку, схватит его за крылья, сбросит на землю и собственными ногами втопчет в грязь.
Защитники Ваала окружали его плотным кольцом. У Иеффая не было ни малейшей надежды завладеть идолом. Разумнее было пробиться сейчас назад, к главным силам. Но бешеное, мстительное желание схватить вражеского бога и втоптать в грязь было сильнее, чем разум и опыт воина, азарт битвы жег Иеффая и гнал навстречу Ваалу. Опьянение боем, не раз кружившее голову его отцу, теперь закружило и его. Он дико завопил: «За Галаад и Ягве!» И Гадиил рядом с ним тоже завопил: «За Галаад и Ягве!» И Емин завопил: «За Ягве и Иеффая!» И трубачи затрубили главный сигнал к атаке, и воин, несший перед Иеффаем войсковой знак, поднял его высоко над головами, и верные бойцы отряда из земли Тов издали свой боевой клич «Хедад, хедад!» и врезались в плотные ряды, прикрывавшие истукана.
Медный идол был очень тяжел, и несшие его силачи-великаны медленнее других воинов продвигались вперед; создавалось впечатление, что Ваал отступает и растворяется
