к выводу, что так называемое «лечение» являлось в большей мере «психопрограммированием», когда человеку буквально вбивали в сознание определённого рода установки, тем самым не исправляя, а ещё больше деформируя личность, хоть и под видом приведения к некой условной «норме». Это получалось сделать с большинством клиентов (которое она определила как «серая масса»), так как у них, по большому счёту, и не было никаких особенностей и отличий, а типовые отклонения… решались просто наработанными за множество лет методиками, без понимания самой сути процесса. Говори в определённой тональности и ключе, сфокусируй внимание человека на чём-то одном — то ли событии, то ли вещи, которую обозначил важной. И… убеждай, что не стоит волноваться… надо жить здесь и сейчас… не надо выделяться… кто не выделяется — тот не волнуется. И так по кругу. Могли меняться слова, посылы, фразы. Суть не менялась. Неоднократное повторение якорных синонимичных фраз в определённой тональности и последовательности, подкрепленное приёмом препаратов с психотропным воздействием, буквально вбивало в нейронные связи мозга пациентов эти самые фразы, тем самым замыкая их сознание в определённых границах.

А если вдруг таким спецам попадался действительно неординарный человек с устойчивой, или наоборот, окончательно пошедшей вразнос психикой, то они тогда просто разводили руками — мол, человеческий разум вещь очень хрупкая и малоизученная, и чего вы ещё хотите. Но люди не были бы людьми, если бы не постарались ещё сильнее запутать ситуацию с психиатрией. Многие учёные (которые, по её глубокому убеждению, как раз и сохранили адекватность восприятия реальности) не считали психологию наукой, разумно и логично указывая на отсутствие любых признаков, свойственных классическим научным направлениям. Причины, или хотя бы механизмы возникновения заболеваний, она объяснить не может. В лучшем случае, оправданием возникновения отклонения было наличие некоей физической травмы. Методы «лечения» малоэффективны и зачастую весьма неприятны для пациента (одно лечение электротоком чего стоит). Цель вот такого «лечения» была проста и незатейлива — сделать человека более удобным для окружающих, то есть о реальном лечении речь даже не шла. И вся научность сводилась к описанию разных «необычных» состояний психики, которые, все скопом, объявлялись болезнью только от того, что их не отмечено у обычного, среднего человека, и к наклеиванию ярлыков на каждого, кто отличается от посредственности хоть чем-нибудь. Сами же люди (!) иронично признавали, что разница между полным психом и гением, заключается только в мере успеха, что попросту нивелировало всю эту псевдонауку, как класс.

Получив для себя такое заключение, Астория забросила данное направление, как малоперспективное. Может, когда-нибудь потом, если не будет других более важных дел и будет подходящее настроение…

Правда, в конце концов, немного не сдержалась и организовала этому жадному и самовлюблённому «специалисту-психотерапевту» мелкие неприятности, на «большие» он всё же не заслужил — скинула в налоговое управление людей данные о его махинациях с ценами, услугами и соответствующим уклонением от налогов, сделанных на основании разницы между его официальными доходами и финансовыми тратами. Скинула и «забыла», контроль результата не стоил затраченных ресурсов. Выкрутится — значит, выкрутится. Нет — не жалко, лучше бы занялся чем-то действительно полезным. Мелкая и неинтересная рыбка, а совсем не «светило».

Что-то она отвлеклась… Бык же вроде хотел экземпляр стимулятора — вон, стоит, переминается, ждёт её решения. А почему бы и нет? С точки зрения чистоты эксперимента, полезно провести натурные испытания и на других объектах. Всё же единичный результат мог оказаться и статистической погрешностью, несмотря на все клятвенные заверения разработчика (проходили, знаем). А то, что Бискайн ещё не пересчитала на новую устойчивую формулу… так это не её проблема. Люди знают о побочных эффектах? Знают! Хотя, это же люди, пускай они и не знали бы, и последствия интоксикации были бы серьёзнее — невелика потеря. Но так как Бык входит, пускай и опосредованно, в её вертикаль, то она обязана, как флагман, предупредить о последствиях, иначе могут возникнуть незапланированные сложности.

— Как зовут твоего друга?

Бык немного замешкался с ответом, сказалась практически врождённая привычка не трепать языком о настоящих именах людей, только клички. Но заметив недобро прищурившийся взгляд туманницы, немедленно выдал имя приятеля. Всё равно они об этом узнают, пускай и чуть позже, а он в их глазах может упасть в рейтинге, ведь его колебания можно принять за недоверие к ним или за попытку утаить информацию.

— Ага… — туманница задумалась полуприкрыв глаза. — Нашла… Данные… Телосложение… Возраст… Готово.

— Пошли, — и она повела его к стоявшему на стоянке тягачу, где указала ему на ящик, в котором ранее был инъектор. — Открой. Видишь, две упаковки с таблетками. С номером один — это для твоего друга, всё уже рассчитано под него. Действие — два часа. Для его возраста, четыре — это будет слишком. С номером два — это для женщины-партнёрши. Так как её вес на данный момент неизвестен, то и таблеток несколько больше, с запасом. Одна таблетка из расчёта на двадцать фунтов веса. Допустима небольшая погрешность, но с превышением не более десяти процентов, иначе высок риск сильной интоксикации с непредсказуемыми последствиями. Рекомендации рассчитаны из предельных сроков действия препарата — если у вашего приятеля нет желания рисковать здоровьем, то допустимо уменьшить дозировку в два раза, с соответствующим снижением времени воздействия. Качество ощущений останется на том же уровне. И да, формула ещё старая, воздействие алкоголя на препарат приведёт к фиксации сниженного критического восприятия сознания человека до полного вывода алкоголя из крови, то есть на срок от суток, до двух. Что ещё, — она мысленно пробежалась по озвученным тезисам. — Да, принимать за пятнадцать минут до предполагаемого сексуального акта. Всё понятно?

— Ммм, да. Спасибо, большое, — Бык наклонившись попытался ухватить Асторию за руку, для куртуазного поцелуя, но зачерпнул только воздух, проекция была материальна только на вид, из-за чего смутился и рассыпался в извинениях вперемешку с благодарностями.

Астория медленно и степенно кивнула, сделав вид, что не заметила конфуза и, не прощаясь, растворилась в воздухе.

***Интерлюдия. Спустя время***

— Кого там черти принесли? — коренастый мужик вразвалку подошёл к двери полуподвала, в котором обитал, и в которую кто-то постучался условным стуком, оповещающим, что стучавший не просто прохожий с улицы, а свой.

Выслушав невнятный ответ, он чуток приоткрыл дверь, не снимая с цепочки-блокиратора, и забрал у приплясывающего от нетерпения пацанёнка-курьера небольшой пакет, дав тому взамен небольшую купюру «на чай».

Подозрительно осмотрев и ощупав руками, с натянутыми на них специальными тканевыми перчатками, не оставляющими следов, пакет без подписи, но с условной отметкой о том, что пакет «от своего», правда, эпизодически