— Не сейчас, детка. Надо валить. В доме больше оставаться нельзя. — нетерпеливым тоном бросает Эй, и сдвинув меня с пути, подходит к двери сарая.

Опешив, я открываю рот, глядя, как, достав из заднего кармана ключ, он без особых усилий открывает чертов замок и снимает его с петель. Мой мозг погружается в глубокий ступор, отказываясь анализировать происходящее.

— Стой на месте, я быстро, — глухо распоряжается Эйнар, и распахнув дверь, скрывается внутри.

Обхватив плечи руками, я трясусь от холода и покачиваюсь на ветру, стремительно превращаясь в сосульку. Волосы и ресницы покрываются инеем, невольно напоминая мне про злополучный стрим и жуткий трон с фиксаторами. Ледяные иглы вонзаются в кожу точно так же, как тогда. Кровь стынет в венах, тело непроизвольно содрогается, горло сковывает смертельным ужасом. Я помню всё, словно это было вчера. Несчастные девушки в клетках, контейнеры с мерзкими гадами, вызывающий дрожь и отвращение голос Кроноса, «смертельный поцелуй», Эйнар, трахающий меня на глазах возбужденной толпы богатых извращенцев.

Какой отец сделает подобное со своей дочерью? За что он так меня ненавидит? За то, что осталась жива?

Эй отсутствует недолго, но мне кажется, что проходит целая вечность. Услышав шум заведённого мотора, я уже не удивляюсь. После припрятанного пистолета и ключа от сарая можно ожидать всё, что угодно.

В этой игре нет никаких правил. Все лгут и носят маски. Верить нельзя никому. Только себе и сражаться исключительно за себя.

Эйнар выезжает из сарая на массивном квадроцикле. На руле перед защитным стеклом грудой свалена какая-то одежда. Не глуша двигатель, Эй резво спрыгивает на землю. Окончательно окоченев, я смотрю сквозь него, пока он надевает на меня толстый длинный пуховик с глубоким капюшоном с меховой опушкой и плотными застежками под подбородком, натягивает на мои руки варежки, заворачивает до самых глаз в широкий шарф из собачьей шерсти, который колется и воняет бензином. Затем одевается сам, быстро, уверенно, без суеты.

— Ди, скажи что-нибудь, — хрипло просит Эй, усадив меня на квадроцикл.

Опустившись на корточки, он снимает тонкие прорезиненные ботинки с онемевших ног, растирает ступни руками и засовывает в теплые угги с натуральным ворсом.

— Детка, посмотри на меня. Я вытащу нас отсюда. Слышишь меня?

Я слышу, но молчу, потому что нам не о чем говорить. У него был пистолет, ключ от гаража, в котором находилась груда теплой одежды и транспорт, а он держал меня простуженную и больную в доме, где нестабильно работало электричество и отсутствовали необходимые лекарства. Эйнар чуть меня не убил своим бездействием. Нас могли сожрать. Обоих, если бы он вовремя не проснулся.

— Прости, у меня был приказ, — Эй порывисто сгребает меня в охапку, крепко прижимая к себе.

Я криво ухмыляюсь в колючий шарф. Приказ. Снова. И мне уже неважно чьи приказы он выполняет. У него было время посвятить меня в свои планы и сказать правду, но Эй предпочёл держать меня в страхе и неведении. Словно заложницу. Наверное, я таковой и являлась. Сваливший меня бронхит ему здорово помог, иначе я добралась бы до сарая гораздо раньше.

— Ладно, поехали, — смирившись с отсутствием отклика, Эйнар надевает широкие пластиковые очки, садится за руль и нажимает педаль газа. — Держись за меня, так будет теплее, — сквозь гул двигателя, кричит Эй. Я делаю так, как он говорит. Для упрямства и гордыни сейчас не лучшее время.

Квадроцикл с ревом стартует и несется вперед. Мы огибаем дом и мчимся прямо по заснеженному полу. Надеюсь, Эй знает маршрут, потому что, если нет, нам придется туго… когда закончится бензин.

Уткнувшись лбом в пуховик сидящего передо мной парня, я прячу лицо от ледяных порывов, периодически поглядывая по сторонам. Без защитных очков разглядеть что-либо практически невозможно. Хлопья снега мгновенно залепляют глаза. Но мне удается заметить только то, что мы движемся по бездорожью вдоль русла реки.

В течение получаса пейзаж почти не меняется. Несмотря на максимальную скорость, время тянется мучительно долго. Когда белые луга сменяются невысокими молодыми соснами, я немного оживляюсь и цепляюсь за Эйнара крепче, чтобы ненароком не слететь. Должна признать, что он неплохо справляется с управлением, ловко маневрируя между деревьями. Иногда нас подбрасывает на кочках и буераках, но эта тряска не позволяет мне отключиться.

В коконе теплой одежды и за широкой спиной Эйнара, я даже умудряюсь немного согреться. От быстрой езды в ушах свистит ветер, при этом почти меня не касаясь. Если закрыть глаза и забыть про отекшее горло и горящие огнем легкие, можно представить, что мне снова шестнадцать, и я лечу по трассе на мотоцикле со своим парнем. Кажется, его звали Майк или Макс… или Мик. Он был старше, обожал быстрые гонки, состоял в известном байкерском клубе, трахал все, что движется, включая меня. Стояло жаркое лето, отец дал мне две недели отдыха, и я отрывалась, как могла. Это были сумасшедшие дни, наполненные скоростью, сексом и алкоголем, а потом я устала и переключилась на сына суперуспешного банкира. Его имя тоже стерлось из памяти, как и лицо, и все остальное. Помню только, что он нравится папе.

Папа. Закусив губу, я прогоняю его образ, отчётливо нарисовавшийся пред глазами. Могла ли я тогда подумать, что однажды он предаст меня… так легко. А затем Антон.

Квадроцикл снова подпрыгивает на ухабе, и я открываю глаза, изумленно замечая, что пока я плавала в своих воспоминаниях, начался рассвет. Снег закончился, ветер немного утих, и небо окрасилось в фиолетово-алые цвета. Река исчезла, и теперь мы едем вдоль заваленного сломанными деревьями побережья. На горизонте из бескрайних черно-синих вод медленно поднимается бледный диск холодного солнца. Далеко впереди маячат высокие горные хребты с крутыми склонами, укутанными плотными облаками. И по-прежнему никаких жилых построек. Дикая, безлюдная, опасная и безжалостная красота.

Господи, я не представляю кто здесь может жить. И где. Найдем ли мы хоть крошечную деревушку? Мне нужен врач, горячий душ, завтрак и постель. Именно в таком порядке.

Квадроцикл внезапно начинает сдавать влево, стремительно удаляясь от побережья. Прищурившись, я выглядываю из-за покрывшегося ледяной коркой плеча Эйнара, и в первое мгновенье меня охватывает радость, потому что вижу очертания бревенчатых домов, затем по мере приближения я замечаю знакомую форму и расстановку, считаю количество… Шесть сотовых ячеек, в ансамбле составляющих идеально ровный гексагон.

Внутри все обрывается, сердце замирает в груди. Я часто моргаю, прогоняя набежавшие слезы, но мираж никуда не исчезает.

Мы не в Сибири. Нет… Наверное, сейчас я даже жалею, что ошиблась.

Но сомнений нет. Это