–– То есть как «спровадил Вашу мать на тот свет»? Буквально что ли?

–– Ну бросил ее, одну с ребенком. Она, может, из-за него и на наркоту подсела, а он ее сразу, как дурную траву, из своей жизни выполол и дальше блистать на своих лекционных подиумах. Мамочка вот также, наверное, рыдала «не могу, не могу, не могу», а ему хоть бы хны. Если б не баба Маня и Леонид, я бы, наверное, тоже по ее дорожке побежала прямехонько в героиновую нирвану. А папочка, петушок херовый, полетел новых курочек крыть. Не-на-ви-жу! И курочку эту его, молодую стерву Наташку тоже ненавижу. Хорошо устроилась при нашем папике: и денежки ей, и поездки по всему свету, и фирма, и Валерка у нее на посылках.

Валерия подошла к столу, налила себе полбокала водки, выпила залпом и буркнув что-то нечленораздельное (Ксения предпочла расслышать «извините») снова поднялась по лестнице и зашла в свою комнату, хлопнув дверью.

Ксения в растерянности осталась сидеть у стола. Кто-то неожиданно положил ей руку на плечо. Ксения вздрогнула и едва не закричала. Но оказалось, что эта всего лишь ее дочь бесшумно подкралась и зашептала на ухо: «Мам, я подслушивала с галереи сверху все ваши разговоры. Не фига себе семейка – да они все друг друга ненавидят. Эта Виктория, например, вполне могла затащить Наталью в фонарик и сбросить оттуда. Она дама спортивная».

–– Бог с тобой, Катерина, зачем ей убивать Наталью?

–– А по причине сильной личной неприязни – вон она как тут шипела и глазами сверкала, видно было, что она с удовольствием бы этой папиной курочке шейку свернула.

–– Ну а записка? А депрессия Натальи?

–– Так это ж Николай тебе наплел про депрессию, а кто знает…

–– Валерий, наверное, знает, он ведь единственный, кроме мужа, кто здесь что-то должен про Наталью Иосифовну знать – он ведь работал вместе с ней. А где он кстати? Не поднимался снизу?

–– Я не видела. А, вот и он. Мы как раз Вас искали, – обратилась Катя к Валерию, который поднимался по лестнице, ведущей с цокольного этажа. – А вы где были, что там внизу делали?

–– Я, – немного замялся Валерий, – я заходил в сауну посмотреть, нельзя ли помыться там, я ведь вчера от бани отказался…

–– Конечно, можно, – сказала Ксения Петровна, – надо только включить ее, там ведь сауна не дровяная, а электрическая. Включить?

–-Нет- нет, я еще подумаю. Или просто под душем помоюсь, там ведь можно под душем?

–– Да, конечно, можно Вы только скажите. Валерий, мы с Вами хотели поговорить о Наталье Иосифовне.

–– Да-да, разумеется, – я готов.

Валерий, очевидно так рад был перемене темы, что даже не спросил, с какой целью хозяева дачи собираются его расспрашивать о покойной Наталье.

–– Трудно, наверное, работать с человеком, у которого сильная депрессия?

–– Наверное, трудно. А Вы о чем? У кого депрессия?

–– Ну у Натальи Иосифовны была в последние месяцы депрессия, говорят, а Вы ведь вместе работали?

–– Работали вместе, но я депрессии не замечал. Так перемены настроения, конечно, ПМС и все такое.

–– А Ваш отец сказал, что у нее уже много недель была депрессия.

–– Отец так сказал? Ну, может, и была, ему виднее.

–– А в чем заключалась работа Вашей фирмы?

–– Ой, да это долго объяснять и зачем? Купить, продать, издать… Поверьте, ничего интересного.

–– А Наталья была Вашим начальником?

–– Ну можно и так сказать.

–– Хорошим она была начальником?

–– Обычным. Нормальным.

–– Вам ее жаль?

–– Что, простите?

–– Ну Вам жаль, что она умерла, погибла?

–– А, ну, конечно, жаль, любого человека жаль, если он погибает и так еще внезапно и нелепо.

–– А Вы думаете у нее были причины покончить с собой?

–– Да откуда я-то знаю, –Валерий начал раздражаться и опять принялся постукивать ритмично по ручке кресла, в котором сидел. – Я ей не сват, не брат.

–– Ну в некотором смысле вы родственники, члены одной семьи.

–– Бога ради, какой еще семьи… Вы еще мне ее в матери или там мачехи сосватайте. Что я всех отцовских баб и девиц должен своей семьей считать, что ли?! Я вообще не понимаю, к чему этот разговор. Вы же не из полиции, чтоб устраивать мне допрос. И знаете, уже почти ночь на дворе, а мы еще ни разу толком-то не ели, нельзя ли Вам лучше озаботиться ужином?

«Ничего себе, – подумала Ксения Петровна. – прямо как в сказке про лисичку, зайчика и лубяную избушку. Пустили из сострадания людей на свою дачу, а теперь они тебя за прислугу держат!» Она хотела было промолчать, но потом все же сказала: «Мне кажется, это вы пригласили нас всех на поминки и заказали обед и ужин, вот вы и распоряжайтесь!» Сказав так, Ксения тут же пожалела о своей резкости, но Валерий, кажется, и сам устыдился и сказал, что он попросит Райво и Лемпи принести ужин. «А вы зовите тогда всех к столу, – обратился он к Ксении и сидевшей молча на диване Кате.

Ксения хотела послать с Валерием Катерину в качестве переводчицы, но вспомнила, что Райво понимает по-русски. Но откуда Валерию-то об этом знать?

Катя решила не усугублять ситуации, которая и так уже запуталась донельзя и, догнав Валерия, сказала, что она сама распорядится ведь только она здесь говорит по-фински. «Ах да, точно, – как-то смутился Валерий.

Ксения который раз пошла стучаться в двери и звать всех на ужин.

Митя вышел сразу, Виктория тоже спустилась через несколько минут, вприпрыжку по лестнице проскакал оголодавший, как видно, Васька. Спустя еще минут десять, к столу подошел и занял свое место Николай Иванович.

Глава шестнадцатая

Лемпи и Райво, оба опять в масках, начали добавлять на стол тарелки с закусками и ставить тарелки для горячего.

–-А где же Светлана? – поинтересовался Митя

–-Да, где Светлана? Ее комната заперта, – сказал Николай Иванович.

Интересно, – подумала Ксения, – он уже второй, кажется, раз говорит, что комната Светланы заперта. Ходит проверять что ли? Зачем? Кто ему Светлана? Он, кажется, и познакомился с ней только в день похорон, то есть вчера.

Ксения Петровна замешкалась, и вопросительно посмотрела на Райво. Тот незаметно кивнул ей, и она интерпретировала кивок как разрешение рассказать о смерти Светланы. Да, честно говоря, дальше тянуть было как-то странно. Не может же женщина, приехав