– Но ведь вы его так и не поймали, – сказала Вероника.

Зря.

Лицо Михаила Федоровича неуловимо изменилось, взгляд сделался холоднее. Он залпом допил компот и поставил его на поднос. Встал.

– Постойте, – растерялась Вероника. – Простите, я…

– Время, – отрезал следователь и, сняв со спинки стула пальто, вышел из столовой.

Вероника проводила его взглядом.

– Сигнальщик, – пробормотала она. – Ну… надеюсь, Тиша не сильно рассердится.

Глава 10

– Часы? – переспросил Тимофей.

Он сидел на стуле, соединив перед собой пальцы рук. Выглядело так, будто пытается сотворить какое-то магическое действо, настолько сосредоточенно смотрел на свои ладони.

– Часы, – подтвердила Вероника. – Я погуглила по дороге сюда – были такие, ага. Их давным-давно не производят. Такая фигулинка на цепочке, носили на поясе. Уж насколько сама идея пейджера была идиотской и тупиковой, но это – вообще за гранью. Что может быть в башке у человека, который выбрал такую «визитную карточку»? – Вероника пальцами показала кавычки. – Понимаю, думать – твоя работа. Но мне кажется, там орудовал какой-то невеликого ума школьник.

– Школьник, который убил семерых взрослых людей и ушел безнаказанным, – уточнил Тимофей, не спуская глаз со своих рук.

Вероника ходила взад-вперед по небольшому свободному пространству гостиничного номера.

– О’кей, Шерлок, – сказала она. – Твоя версия?

Тимофей поморщился:

– Шерлок Холмс не занимался расследованиями серийных убийств. По крайней мере, в своем каноническом воплощении. Он работал с нормальными людьми, которые совершали конкретные преступления, исходя из конкретных мотивов. Стезя Шерлока Холмса – математика. Скука. А то, чем занимаемся мы, ближе к эзотерике. Многие бы сказали – «к психологии», но мне кажется, что это слово лишь накладывает ограничения.

– Ты тему-то не меняй, – бросила на него взгляд Вероника. – Что могут означать эти дурацкие часы?

Она достала смартфон и, потыкав в экран, показала Тимофею нагугленную фотографию подобных «пейджеров» на цепочке. Он кивнул, бросив лишь беглый взгляд.

– У меня пока слишком мало данных, чтобы делать выводы, – сказал Тимофей. – Я могу сходу выдвинуть штук пять гипотез. Например, сама идея часов. Время. Уходящее время, наступающее время. Девяностые были сложным периодом, для одних жизнь закончилась и наступил ад, для других она, наоборот, только начиналась. Возможно, убийца хотел сказать что-либо об этом, но, на мой взгляд, получается слишком уж пространно. Вторая версия – напоминание. У кого-то были такие часы, и это врезалось убийце в память. У кого-то, кого он потерял. Или у кого-то, кто причинил ему боль. Вполне жизнеспособная версия. А может быть, права ты.

– В том, что он – тупой школьник? – удивилась Вероника.

– Нет. Подобный уровень абстракций не свойствен детям. Ты назвала эти часы идиотскими, тупиковыми. Возможно, убийца так и считал. Тогда этот жест – плевок в лицо обществу, породившему подобную нелепость.

– У-у-у, да он – поэт, – усмехнулась Вероника.

– Люди без воображения не становятся серийными убийцами. – Тимофей опустил руки на колени, его взгляд впился в Веронику. – В какое время срабатывал будильник?

– Я… не знаю, – растерялась она.

– Как ты могла не спросить? Это ведь очевидный вопрос! – В его голосе зазвучало раздражение. Тимофей легко начинал злиться, когда не мог получить простейшей информации. К людям он относился примерно как к компьютерам, а уж компьютеры у него никогда не зависали и не отказывали в запросе.

– Ну извини, этот следак дал мне меньше двадцати минут! – развела руками Вероника. – Однако если он и завтра будет обедать там же, я с ним встречусь еще раз. Будем надеяться, он ценит в людях настойчивость.

Вероника промолчала о том, что Михаил Федорович, похоже, легко раскусил ее ложь. Он явно не повелся на сказку про двоюродную тетю и сбор информации для генеалогического древа. Старой закалки мужик… Люди, живущие сегодняшним днем, привыкли верить во все что угодно, потому что чудиков вокруг – вагоны. Но Михаил Федорович все еще жил «в тогда», сводя все новые реалии к привычным понятиям. Неудивительно, что Вероника, с ее плохо объяснимым интересом к делу двадцатипятилетней давности, прошла у него по категории «журналистка». И ведь что самое обидное – по сути-то он был прав. Несмотря на то что слово «видеоблог», скорее всего, бывшему следователю вообще ни о чем не скажет.

– И скажи на милость, зачем я написал тебе столько вопросов, из которых ты задала едва ли четверть? – продолжал гундеть Тимофей.

– Слушай, отвали, а? – вспылила Вероника. – Не нравится, как я работаю, – бегай на встречи сам!

Ей показалось, что в глазах Тимофея мелькнуло нечто, похожее на страх. Вряд ли он боялся потерять ее, как человека. Скорее уж – представил, сколько сил и времени убьет на поиск замены. И сколько лет будет к этой замене привыкать.

– Ладно, – смягчилась Вероника. – Попробуем что-нибудь улучшить.

Она поднесла телефон к уху и застыла.

Тимофей смотрел на нее, затаив дыхание. На его глазах свершалось великое чудо общения с внешним миром. Сам Тимофей без проблем звонил только ей, и то, как подозревала Вероника, минут по десять настраивал себя на этот поступок, разрывающий его стройную и ладную вселенную пополам.

После третьего гудка знакомый уже голос отозвался:

– Вы злоупотребляете моим терпением.

– И прошу за это прощения! – жалобно сказала Вероника. – Не успела спросить сразу, на меня вылилось так много информации, а я ведь не репортер, чтобы… В общем, вы не могли бы уточнить, в какое время срабатывал будильник?

– Что?

– Будильник. Вы сказали, что мою тетю нашли, когда будильник…

– Я помню, что я говорил, – перебил Михаил Федорович. – Пока еще, слава богу, не в маразме. Но у меня нет ответа на ваш вопрос.

– Но как же…

– Девушка, вы пересмотрели сериалов? Часы – это просто часы. Они отправлялись в ящик с уликами – и все.

– А отпечатки пальцев?

– О господи…

– Не бросайте трубку! – затараторила Вероника. – Пожалуйста! Время, хотя бы примерно? Ну… Утро, день, вечер?

Телефон издал короткий сигнал, говорящий о том, что разговор окончен.

– Козел, – прорычала Вероника, мигом перевоплотившись. – Как будто развалится слово сказать.

Тимофей встал со стула и, перешагнув угол кровати, подошел к окну. Замер, заложив руки за спину.

– Фомин явно не хочет с тобой говорить, но тем не менее согласился встретиться, – задумчиво сказал он. – Почему?

– А что ему еще делать? – огрызнулась Вероника. – «Пожру борща – посплю, вот и вся жизнь пенсионная».

Спина Тимофея не выразила энтузиазма по поводу такой гипотезы. Вероника не была уверена, что ее вообще услышали.

– Присматривается? – пробормотал Тимофей. – Мы – к нему, он – к тебе? –