Шрифт:
Закладка:
— Машка, ну ты чего разлеглась тут? Ну-ка, вставай.
7
До утра, конечно, уже никто не заснул. Меня уложили в нашей с Сашкой спальне, укрыли теплым одеялом до ушей и все набились к нам. Горчаков не поместился, и ему пришлось зайти с улицы и сесть на подоконнике, свесив ножки наружу. В который раз он живописал, как посреди ночи проснулся («меня будто что-то толкнуло, вы же знаете, как я чутко сплю, опыт не пропьешь, сказываются годы следственной практики» и т. п.), стал прислушиваться — наверху явно что-то происходило, и он отважно бросился навстречу опасности… Когда он мчался по лестнице, на него сверху покатилась, чуть не сбив с ног, тяжеленная ваза с песком: он перепрыгнул через нее и увидел бандита в кожаной мотоциклетной куртке, душившего бедную Машку в неглиже. Бандюк, будучи застуканным над моим бездыханным телом, бросил свое черное дело и рванул прочь. Горчаков кинулся за ним, но тот снес с петель входную дверь и скрылся в ночи, Горчаков отказался от мысли преследовать негодяя по ночным закоулкам Монт-Борона, но не потому, что сдрейфил (при этих словах он обвел всех присутствующих испытующим взглядом, а все присутствующие, не исключая меня, хором завопили: «Что ты! Что ты! Никто и не подумал!..»), а потому что был практически голый, а приличные люди по ночам в таком виде не разгуливают. К тому же я не подавала признаков жизни, и он плюнул на задержание преступника во имя спасения потерпевшей подруги. Тут уже наверх выползли все сонные тетери, и меня торжественно спасли всем миром. Мы воздали должное его чуткому сну и острому слуху, а также быстроте реакции и недюжинной отваге, благодаря чему я осталась в живых. Выяснилось, кстати, что орал только Горчаков, бандит же скрылся, не издав ни звука.
— А вот зачем ты посреди ночи наверх поперлась? — обратился ко мне Лешка. — Решила в одиночку заложить за воротник, пока все спят?
— У тебя одно на уме, — обиделась я. — Мне не спалось, я решила книжку почитать.
— Какую книжку? — вступил в беседу Стеценко. — Там все на французском языке.
— Там Регинин любовный роман валялся.
Стеценко насупился:
— Зачем ты это читаешь? Любовные романы всякие?
Мы в таком месте живем высокодуховном, здесь концентрации талантов зашкаливает, а она любовные романчики почитывает…
— Это главное, что тебя интересует в данный момент? — я еще больше оскорбилась. — Так вот, довожу до вашего сведения, что я за свою долгую жизнь прочитала Чехова, Куприна, Толстого, вообще всю русскую классику, а также выдающихся современных писателей, не очень выдающихся и даже Дарью Донцову. Так что теперь имею право читать все, что захочется, включая низкопробные детективчики и любовную ересь.
Сашка устыдился:
— Ну да, извини. Сам не знаю, что несу… Я так за тебя испугался… — и зачем-то схватил меня за руку, проверяя частоту пульса.
Регина торжествовала:
— Ну что?! Что я говорила? Тут очень опасное место, просто разгул преступности, может быть, самое опасное во Франции. Тебе еще повезло, Мария, что он тебя не прирезал или не пристрелил. Он наверняка был вооружен.
— Слушайте, а как он сюда проник? — вдруг спохватилась я. — Мы что, окно не закрыли?
Регина тут же взвилась:
— Блин, сколько вам можно говорить?! Тут надо запираться, проверять на ночь все засовы, а не клювом щелкать…
Горчаков с достоинством сообщил, что никто клювом не щелкал, бандит отжал створку окна. Он, Горчаков, произвел осмотр места происшествия и установил, что деревянная рама имеет следы вдавления цилиндрического предмета небольшого диаметра.
— Хорош выпендриваться, — отмахнулась Регина, — ты не зюзюкай, а пальцем покажи. Ломиком, что ли, он отжимал? Тогда странно, что он Машке этим ломиком по башке не дал.
Мой муж бросил на нее такой взгляд, что Регина поперхнулась.
— Между прочим, Регина, он в твоей сумке рылся, — вспомнила я.
Все дружно заахали: оказывается, никто не удосужился проверить, не пропало ли чего. Ну ладно я: с меня взятки гладки, я пострадала в схватке с преступником, понесла моральный и физический вред, а эти умники о чем думали? Зачем-то ведь бандит залезал на нашу виллу? Не Регинкиной же фоткой в паспорте любоваться?
— У тебя там было что-то ценное? — повернулся мой муж к Регине, не выпуская моей руки.
— Было?! Ты на что намекаешь? — занервничала Регина. — У меня там кредитки… Пара тысяч евро наличными… — она схватилась за сердце.
Мы с Горчаковой переглянулись: ни фига себе… Горчаков саркастически хихикнул:
— Неплохо поднялся местный гопник. Месяц может на дело не ходить.
— А сейчас-то окно закрыто? — спросила Лена.
Все переглянулись. Вскочили. И толкаясь в дверях, понеслись проверять, надежно ли перекрыты все щели, сквозь которые может просочиться враг. Я тоже выпуталась из-под одеяла, сунула ноги в сабо и поплелась следом. Горчаков на ступеньках затормозил и свесился ко мне:
— Але! А почему я не уловил, как ты по лестнице ковыляла, а, Машенция? — вопросил он. — У тебя такая походочка — мертвый проснется. Стены дрожат!
— Да я босиком шла, вас боялась разбудить.
— А! Вот и он тебя не услышал, — сообразил наш герой.
Отпихнув его с дороги, Регина кинулась к своей выпотрошенной сумке, сгребла ее в охапку и потрясла над диваном, оттуда ничего не вывалилось. Присев и тихо причитая, она стала собирать раскиданные с вечера по дивану косметические причиндалы, отбрасывая скомканные конфетные фантики. Найдя под диваном кошелек, она резким движением распахнула его, заглянула туда и издала победный клич:
— Хо-хо! Денежки мои тут! И кредитки все целы!
Горчаков подскочил к ней и заглянул в кошелек.
— Повезло тебе, старуха. С тебя праздничный обед на пять персон.
— С чего это? — Регина повернулась к нему, прижимая к груди кошелек.
— Если бы не Машка, плакали бы твои денежки.
— С Машкой я разберусь без тебя, а тебе жрать противопоказано, и так уже в машину не влезаешь, — огрызнулась Регина. Она подняла с дивана свой паспорт, проверила, все ли страницы там целы, и запихала в сумку.
— Интересно, почему он сумку не взял, — пробормотала она.
— Зачем ему твоя облезлая кошелка? — удивился Горчаков.
— Чтоб ты понимал! — оскорбилась Регина. — Да если бы он даже ее за полцены толкнул, то, как
