Шрифт:
Закладка:
– Что будем делать? – шепнула она Роквеллу.
– Я не знаю. Он не похож на робота, но, может, они хорошо маскируются.
Штришок, громко сопя, принюхался к земле. Через пару секунд он завилял хвостом и потрусил на полянку.
– Привет, малыш! – сказал человек. – Что это ты делаешь так далеко и совсем один?
Штришок дал ему погладить себя по спине, а потом повернулся к детям:
– Гав! Гав!
– Кажется, он говорит, что всё в порядке, – сказала Орешек, убирая руку со рта Лялябет.
– Здравствуйте! – немедленно завопила малышка и бросилась на полянку.
Человек испуганно обернулся и увидел, как из-за деревьев появились Орешек, Роквелл и Лялябет.
– Благослови мою душу! Дети! – Взгляд его упал на патронташ Орешка: – И у детей… контрабанда! Вот уж чего я никак не ожидал повстречать на прогулке. Я так понимаю, вы не из этих мест.
– Нет. Не из этих, – сказала Орешек.
– Что ж, на вашем месте я бы не рисковал носить ручки и карандаши вот так, на виду. О-о-о, это что, акварель? Как же давно я не видел набор акварельных красок!
Он мечтательно закатил глаза.
– Извините, я хочу вас спросить, – оборвала его задумчивость Лялябет, – а что вы там такое смотрели? На дереве?
Человек поднял голову вверх:
– Я смотрел на них.
Дети тоже подняли головы и увидели среди веток три чёрные клетки с пышным орнаментом из прутьев. Внутри каждой клетки сидела большая птица размером с павлина. На головах у птиц был хохолок – у одной красный, у другой золотистый, у третьей зелёный, – а на хвосте росли разноцветные перья удивительной красоты и не меньше метра длиной.
– Это кто? – ахнула Лялябет.
– Калейдоскоппи, – сказал человек. – Держу пари, только что пойманные. Печально.
– Пойманные? Кто же ставит ловушки на таких красивых созданий?
– Надо ли объяснять? – вздохнул незнакомец.
Орешек покачала головой.
– У нас в Хроме калейдоскоппи веками летали на воле. Говорят, их пение способно пробуждать удивительные фантазии у всякого, кто услышит. – Человек нагнулся и погладил Штришка. – Они всегда были редкой редкостью, но с тех пор, как к власти пришёл мистер Бел, их и вовсе почти не видно. Я догадываюсь почему.
И словно по знаку в одной из клеток зазвучала прекрасная мелодия. Казалось, будто две флейты слились в совершенной гармонии.
Внезапно Орешка осенило. Она взглянула на дерево и повернулась к Роквеллу:
– В силах удержать меня на плечах? Я хочу дотянуться вон до той ветки.
– Э-э… да. В силах, наверное.
– Давай. Подсади меня.
Роквелл опёрся о ствол, и Орешек вскарабкалась ему на плечи. Хоть и не без труда, ей всё же удалось дотянуться и влезть на ветку, на которой держались клетки. Покачиваясь из стороны в сторону, она проползла по ветке, пока не оказалась прямо над пойманными птицами. Она осторожно достала из патронташа карандаш, дотянулась до первой клетки и принялась тереть ластиком на конце карандаша. К всеобщему изумлению, прутья начали исчезать, и через несколько секунд в клетке образовалась довольно большая дыра, чтобы калейдоскоппи с красным хохолком смогла выбраться наружу. Взмахнув крыльями, птица взлетела и оказалась на свободе. А через пару минут уже все три птицы кружили в небе высоко над деревьями.
– Получилось! – закричал человек. – Ты их освободила!
Громкий шорох крыльев и резкий свист воздуха раздался вдруг над полянкой: птица с золотистым хохолком спикировала вниз и зареяла перед Орешком. Их лица оказались совсем близко, глаза смотрели в глаза. Птица прощебетала несколько тактов завораживающей мелодии, кивнула и вновь устремилась ввысь к друзьям.
– По-моему, – улыбнулся незнакомец, – она сказала спасибо.
32. Чернильная буря
Попрощавшись с незнакомцем, Орешек, Роквелл, Лялябет и Штришок продолжили свой извилистый путь через Набросковый лес. Чем дальше они шагали, тем круче становилась тропа и гуще росли деревья.
– У меня в ушах щёлкает, – жаловалась Лялябет. – Так же, как в тот раз, когда мы ездили отдыхать на Менорку, и в самолёте мне пришлось съесть семнадцать лимонных щербетов, чтоб не лопнули перепонки.
– Похоже, мы перешли границу и уже в Чернильном районе, – заметил Роквелл, оглядывая изменившиеся деревья. – Я так понимаю, мы у подножия Чёрных гор.
– Орешек, у тебя нет лимонного щербета? – Лялябет крепко прижала обе ладошки к ушам.
Орешек достала карандаш и нарисовала в воздухе карамельку. Вытянув руку перед собой, она схватила конфету и подала сестре.
– На, попробуй, – сказал она.
Лялябет взяла карамельку и положила в рот:
– ФУ! У неё вкус тунца!
Через полчаса уклон стал таким покатым, что ноги уже почти не держали – пришлось помогать себе руками. На особенно крутой части склона путь преградило поваленное дерево. Дети с трудом взобрались на ствол, перепрыгнули на другую сторону и сели перевести дух.
Орешек посмотрела на небо:
– Темнеет. Который час?
– Всего половина третьего, – сказал Роквелл. – Постой-ка. Чувствуешь?
– Что?
– Ну, это! Что-то мокрое. Вот опять!
Штришок подбежал к самому большому дереву на склоне и уселся под его ветками.
– Что это у тебя на лице? – сказала Орешек Роквеллу. – Течёт по лбу?
Мальчик вытер лоб и посмотрел на руку.
Плюх! Плюх! Две чёрные капли упали на ладонь. А потом… небеса разверзлись.
Сотни крупных шаров маслянистой жидкости посыпались с высоты, разлетаясь по земле тёмными всплесками, будто на картинах Джексона Поллока.
– БЫСТРО! – закричал Роквелл. – Под дерево, где Штришок! Это чернильный дождь!
Все трое, промокшие, в потёках чёрной жидкости, спотыкаясь, вскарабкались под дерево, где укрывался Штришок.
– У тебя такой вид, будто ты дралась красками в кабинете рисования! – расхохотался Роквелл, оглядывая Орешка.
– Ха! Только не притворяйся, что ты хотя бы раз заходил в кабинет рисования, – с улыбкой ответила Орешек.
– Люди! Мама всегда говорит, что в бурю нельзя прятаться под деревьями, – решительно заявила Лялябет. – Она говорит, что лучше немного промокнуть, зато тебя не ударит молния.
– Ой, да ладно! – хихикнул Роквелл. – Это такие сказки! Ты знаешь, что вероятность того, что человека ударит молния, равна приблизительно десять миллионов к одному? На самом деле гораздо вероятнее, что на тебя рухнет межгалактический метеор или съест беге…
БАХ!
Гром ударил так яростно, что у детей зазвенело в ушах. Орешек принюхалась:
что-то горело.
