В переулке пара снова поссорилась, и Феликс ударил жену бутылкой по руке, рыча оскорбления. Своими словами он выставлял ее продажной потаскухой за надетую мини-юбку, язвил и унижал. Хотя сам просто ждал в баре, пока Элина низводила себя.

Собрав решимость в руках, тенью Диана скользила за супругами с другой стороны дороги, а затем обогнала их, стаскивая с себя верхнюю одежду. Если ее не узнают, то и родителям не предъявят: вывернув куртку на изнанку подкладкой вверх, Диана застегнула ее под горло и завязала капюшон покрепче, чтобы не слетел. Маска закрыла лицо по самые глаза.

Она собиралась вернуть эти деньги Элине и ее дочери.

Феликс не выглядел здоровенным, потому что сутулился, но, когда Диана преградила ему путь, она на мгновение даже испугалась, с такой злобой он смотрел.

— С дороги! — Проворчал мужик, толкая ее плечом, и Диана, вывернувшись, выбила почти допитую бутыль из его рук.

— Тебе не стоит так обращаться с ней. — Процедила девушка. Ошеломленная Элина вжалась в стену позади нее еле дыша. Скачущий пульс и шаткая походка, похоже, говорили о нервном срыве.

Вид разлитого на осыпающемся бордюре портвейна отрезвил мужчину, и он внимательно всмотрелся в невысокого противника.

— Ты кто, блять, такой, чтобы учить меня разговаривать с моей женой!? А?

Кулак пролетел мимо Дианы словно в покадровой съемке. Она уклонилась и врезала ему по челюсти снизу вверх.

Удар получился не очень сильный, но болезненный, и соперник, взревев, кинулся на обидчика. Диана уже хотела разыграть прием коленом в пах, как от неожиданного сильного удара по голове запнулась. В живот обрушился град ударов, изо рта выбило слюну вперемежку с кровью, и девушка в капюшоне ударилась коленями о тротуар, держась за ребра.

— Дай сюда. — Феликс выхватил из рук жены тяжелую стеклянную бутыль, которой она приложила Диану по затылку.

В глазах Элины она прочла ту же ярость, с какой смотрел ее супруг. Остервенелые удары посыпались градом на растерявшуюся девчонку, закрывающую голову руками.

Тупая боль пронзила висок, лишая сознания на короткий промежуток. Поток оскорблений посыпался сверху, и пинки по почкам выбили из Дианы последние силы.

— Бабки бери и уходим, — громко прошептала Элина, скрываясь за поворотом, и Диану лишили наличности. А через какое-то время уставший от физической активности мужчина потерял к ней интерес, оставив девушку подыхать на обочине.

Червем она поползла в темный угол, чувствуя, что не сможет добраться до дома. Разбитое лицо и поломанные пальцы адски болели и не хотели самостоятельно срастаться. Кость торчала из правой руки. Об нее разбили бутылку. Изрезанная куртка слабо защитила ее, и спина была вся испещрена колотыми ранами, из которых сочилась кровь.

Забившись в тень мусорного бака, сквозь опухшие веки Диана посмотрела в светлеющее небо. Если к утру она не найдет открытый подвал, она погибнет. Силы оставляли ее, и немеющие пальцы ног говорили о том, что кровь утекает быстрее, чем восстанавливается.

В нос ударил сильный рыбный запах и в голове застучал ритм человеческого сердца. Диана попыталась всадить челюсти в непонятно откуда взявшуюся угрозу, но ей помешала маска. Беспомощное тело бесцеремонно взвалили на плечо и понесли по улице. Сквозь маску и заслоняющие обзор, ниспадающие волосы под капюшоном, Диана видела бетонные плиты и редкие фонари. Этой дорогой она однажды уже ходила в доки.

Стук. Стук. Стук. Сердце человека билось размеренно, уверенно. Будто он не нашел умирающую женщину в подворотне, а нес домой недоеденный за обедом сэндвич. Нелепо было колотить по спине поломанными конечностями, теряя последние силы, и Диана принялась молить оставить ее в переулке. Сказать, куда ее несут и зачем. Или хотя бы назвать имя. Мольбы превратились в стон, а стон в плач, и, теряя надежду, Диана замолчала и смиренно закрыла глаза.

Оказавшись наконец в горизонтальном положении, девушка едва могла лежать без боли, все тело каменело, а голова была один сплошной наливающийся свинцом синяк. Диана довольно быстро поняла, что пришли ее вовсе не спасать: в помещении без окон, больше напоминавшем гараж с лестницей, ее привязали ремнями к снятой с петель двери.

— Отпусти… — Прохрипела она, но похититель не имел никакого желания разговаривать. Оставив обездвиженную жертву, он исчез из поля ее зрения.

До Дианы донеслись звуки капающей воды. Кто-то мыл руки или… Когда он вновь вернулся к ней, то в руках держал мокрые трубки от капельницы. В сгиб локтя с новой болью воткнулась игла.

— Ай! — Дернулась Диана. — Какого черта!

Рука покрылась мурашками, и вместе с ними Диану повело в сон, а перед глазами потемнело. С трудом разлепив веки, она скосила глаз на покидающую тело по гибкой трубке ее собственную алую кровь.

— Я вампир... — Закашлялась она, пытаясь предостеречь от ошибки.

— И очень молодой, к сожалению. — Не поднимая глаз от журнала, проворчал мужик, посасывая текучую жидкость с другого конца трубки как коктейль.

— Извращенец из магазина, я тебя помню.— Процедила Диана сквозь боль.

Глава 9. Эллинг на берегу залива

Бородатый не был любителем церемоний. Без предисловий пошарил по ее карманам. Из джинс извлек пару монет, а из куртки смятый портрет, нарисованный Тимом.

— Две монеты и портрет Бэтмена без штанов. Клиент расплатился ногами? — Требовательно поинтересовался извращенец.

— Отпусти или дай воды… — Пробормотала, еле шевеля языком, Диана, чувствуя, что разговорам скоро придет конец. Глаза у нее закатывались, а голос, даже собственный, слышался как из глухой бочки.

— Да, ладно, кончай спектакль. Ремни для твоего же блага, чтоб ты не пыталась меня укусить. — Её слегка толкнули в бедро пяткой.

Девушку начала бить крупная дрожь, и похититель наконец додумался осмотреть ее голову и руки.

— Кровь на вкус отвратительная. Денег нет. На наркоте сидишь? — Беспечно поинтересовался он, сильнее потягивая через трубку. Не дождавшись ответа, борода задрал правое веко на безжизненном девичьем лице и увидел мутный как у дохлой рыбы белок без зрачка . — Ну, черт…

Трубки исчезли в чреве грязного ведра, а мужчина неохотно поднялся и сходил за стаканом воды. Диана лишь на короткое мгновение пришла в себя от дикой боли, когда ей вправляли кость ниже локтя.

Не пытаясь больше говорить, она экономила силы. То проваливаясь в забытие, то выныривая, чтобы ощутить дикую жажду,