Шрифт:
Закладка:
Мой взгляд упал на его грудь, на тугие мышцы живота. Свет от камина оставлял мало простора для воображения.
– Я тебя разбудил? Прости. – Извинение прозвучало вполне искренне. – Поппи, нам о многом нужно поговорить.
– Да. – А именно – обо всей чепухе с женитьбой. – Но не обязательно разговаривать без рубашки.
– Мне вообще не нужна одежда, чтобы разговаривать. – На его губы вернулась порочная усмешка. – Уверяю тебя, некоторые самые интересные беседы проходят без одежды.
У меня вспыхнули щеки.
– Уверена, у тебя очень большой опыт по части таких бесед.
– Ревнуешь? – Он поставил локоть на подлокотник и подпер ладонью подбородок.
– Вряд ли.
Усмешка стала шире, и хотя ямочку не видно за пальцами, прикрывшими челюсть и щеки, я знаю, что она должна быть на месте.
– Значит… это отвлекает?
– Нет, – солгала я, а потом добавила еще лжи: – Даже близко нет.
– А, я понял. Ты ослеплена.
– Ослеплена?
Я едва сдержала удивленный смех. И вот опять Кастил слегка расширил глаза, приоткрыл губы, и надменность исчезла. Он словно снял маску, но я не знаю, не сменила ли ее просто другая маска, тем более что это выражение быстро пропало, и его черты опять стали непроницаемыми.
Я медленно выдохнула.
– Нам не нужно обсуждать твое непомерно раздутое самомнение. Мы это давно определили. Нужно поговорить обо всей этой ерунде с браком. Я никак не могу…
– Нам нужно поговорить об этом, о нашем будущем. Но не сейчас. Уже поздно, я устал. А если я устал, то ты должна быть в полном изнеможении.
Я прищурилась.
– Для такого разговора мы оба должны быть полны сил, – добавил он.
– На такой разговор потребуется ровно столько времени, чтобы сказать: я не выйду за тебя замуж. Следовательно, ни о каком будущем говорить не нужно. Теперь разговор закончен, и тема закрыта. Видишь, как просто?
– Это не так просто, – тихо возразил он. – Почему ты сбежала?
Раздражение прожгло во мне дыру.
– Может, потому что ты пытался заставить меня выйти за тебя замуж? Тебе это не пришло в голову?
– Возможно. – Он пристально смотрел на меня и некоторое время молчал. – Знаешь, почему я выбрал имя Хоук?
У меня подскочило сердце от такой внезапной смены темы.
– Я решила, что это было имя какого-нибудь бедняги, которого ты, скорее всего, убил.
Он рассмеялся, но без веселья. Я вдруг поняла, что его разный смех, как и выражения лица, и даже улыбки, тоже нечто вроде масок – каждый вид смеха представляет разных Кастилов, разную правду или фальшь.
– Это имя не принадлежало никакому бедняге. По крайней мере, я таких не знаю. Если такие и есть, то это чистое совпадение. Но я не просто так выбрал Хоука.
Я собиралась сказать, что мне все равно, но… мне не все равно. Боги, я хочу знать.
Он опустил руку.
– В Атлантии есть традиция давать второе имя, так сказать, среднее имя. Его дают в честь любимого члена семьи или друга. Обычно такое имя выбирает мать, и оно держится в тщательно охраняемом секрете, поделиться им за пределами семьи можно только с самыми близкими друзьями или с теми, кто занимает особое место в жизни человека. Мама выбрала среднее имя в честь своего брата. Его звали Хоуктрон. Мое полное имя Кастил Хоуктрон Да’Нир. Когда я был маленьким, мама называла меня сокращением от этого имени, и брат тоже. Они и только они знали меня как Хоука. Пока не появилась ты.
Хоук…
Так это не чужое имя. Оно настоящее. Хоук был настоящим?
– Если честно, когда мама называла меня Кастилом, она чаще всего добавляла к этому имени полное среднее и фамилию, и это обычно означало, что она рассержена – либо я что-то натворил, либо что-то не сделал. Киеран не называет меня Хоуком, но ему известно происхождение этого имени. И это он придумал фамилию Флинн. Он решил, что она хорошо подходит к Хоуку.
– Мы…у нас нет вторых имен, – услышала я свой голос.
– Знаю.
– Ты сейчас говоришь правду?
Его лицо напряглось от каких-то эмоций.
– Я говорю правду, Поппи.
Мой дар сорвался с кожи, и я вспомнила, что сказал Киеран о моих способностях. Я тогда заявила, что не собираюсь общаться с принцем, но мой дар способен определить, что он чувствует, и, возможно, помочь понять, лжет ли он. Ложь и правда часто связаны с эмоциями, поэтому люди стараются скрывать свои чувства. Иногда это им удается, даже если они прячут самую сильную душевную боль. Однако о своих чувствах можно лгать другим, но не самим себе.
Открыться всегда было легко, мне не требовалось никаких усилий. Чутье вырвалось, и между Кастилом и мной словно протянулся канат. Связь не всегда возникает вот так, с конкретным человеком. Иногда я теряла контроль в толпе, и меня затягивало в нее. Некоторые люди проецировали свое страдание, настолько сильное и острое, что создавали со мной связь помимо моей воли.
У меня ушло несколько секунд, чтобы понять, что исходит от Кастила. Для меня эмоции имеют определенный вкус и ощущение, а сейчас я чувствую в горле что-то одновременно терпкое и резкое. Какой-то дискомфорт и… печаль.
Печаль была знакомой. Она всегда с ним, омрачает каждый его шаг, каждое дыхание. Я часто думала о том, как он может смеяться и дразнить. Как может без устали бесить меня, постоянно чувствуя такое горе. Может, его поддразнивания и чересчур беззаботный смех – тоже маски? Ведь эта боль от начала и, возможно, до конца связана с его братом.
Я не поняла, с чем связан дискомфорт, но не почувствовала ничего указывающего на то, что он сейчас говорит неправду.
И, наверное… наверное, это означает, что имя Хоук – настоящее. Что это не ложь.
При следующем вдохе мне словно бы не хватило воздуха.
– Зачем ты рассказываешь мне о своем имени? Почему это важно?
Сейчас он спокоен, черты его лица смягчились.
– Потому что тебе важно знать, что Хоук – часть моего имени, часть меня.
– Ты можешь читать мысли?
Кажется, я уже спрашивала об этом, но мне нужно было спросить еще раз. Чтение мыслей не так уж невероятно, учитывая то, что он может навязывать другим свою волю, а тем более что он не ошибся в своем предположении. Это имя важно для меня. Почему? Понятия не имею, ведь разве это что-то меняет? В конечном счете… ничего.
К нему вернулась легкая усмешка.
– Нет, не могу, и это очень досадно, когда речь идет о тебе. Мне бы хотелось знать, о чем ты думаешь, что ты на самом деле чувствуешь.
Хвала богам, что он не знает. В путанице собственных чувств мне и самой не разобраться.