– Я должна сдать ее в издательство через два месяца. Надеюсь, что здесь, в усадьбе, работа пойдет быстрее.

– А автограф вы мне дадите?

– Конечно, дам, – снова сконфузилась Глафира. – Правда, у меня нет с собой ни одной книги.

– У меня есть. Я привезла ваш последний роман, который не успела дочитать. Решила оставить удовольствие на загородные выходные. Так что за ужином я попрошу вас подписать мне его.

– Разумеется, буду рада.

Они вошли в дом, и через открытую дверь Глафира видела, как Резановы повернули в коридор, ведущий в западное крыло, где, как она помнила из утренних слов Клавдии, на первом этаже находились их спальни.

Вместо того чтобы расположиться в беседке, она решила пройтись по усадьбе. Во время сбора гостей торчать у всех на виду не хотелось. Одна из дорожек привела ее к флигелю, в котором жила Инесса Леонардовна. Окна были открыты, поэтому до Глафиры донеслись обрывки разговора, в котором участвовала сама хозяйка и Глеб Ермолаев. Она узнала их по голосу.

Речь шла о каком-то лесе, который Ермолаев хотел то ли купить, то ли взять в аренду. Подслушивать она не собиралась, да и неинтересен ей был лесной бизнес. Жаль, конечно, если березы на другой стороне озера окажутся вырубленными ради наживы предприимчивого дельца. Но уж ее это точно не касается. Глафира пошла дальше, отметив краем сознания, что пожилая женщина во время этого разговора опять волнуется. У нее голос чуть дребезжал, это было отчетливо слышно.

Инесса вообще была сегодня какая-то нервная, не такая, как вчера. Но это можно было вполне списать либо на возраст и связанное с ним плохое самочувствие, либо на суету, вызванную приездом большого количества людей. Глафира бы с ума сошла, если бы ей на голову свалилось столько гостей сразу.

Погуляв с час, а заодно обменявшись сообщениями с драгоценным Валерой, который сидел на далеком уральском заводе и, по его заверениям, страшно скучал, Глафира вернулась в дом. Как ни странно, она из-за того, что Валера был далеко, не скучала совсем, несмотря на то что с прошлого четверга его не видела. Больше недели получается.

Обычно она начинала томиться на следующий же день после свидания, а тут сообщений в течение дня и одного телефонного звонка вечером ей вполне хватало. Или это организм так хитро устроен, что не переживает по поводу того, что нельзя изменить? Получается, что когда любимый рядом с женой, Глафира скучает, а когда он далеко от них обеих, нет? Вывод ей категорически не нравился. Ей не должно было быть никакого дела до Валериной жены.

Конечно, ее страницы в социальных сетях были изучены Глафирой вдоль и поперек. С фотографий смотрела довольно красивая еще женщина под пятьдесят, имеющая время и деньги на хорошего косметолога, но при этом с немного грустными глазами. Или это фотографии были такие?

Семейных фото она не выкладывала, за что Глафира была незнакомке очень признательна – смотреть, как жена обнимает Валеру, было бы выше ее сил. Глупостей на странице тоже не было. Ни котят, ни розочек, ни рецептов, ни образков какой-нибудь божьей матери. Сугубо рабочая информация об университете, в котором владелица страницы работала, да и то нечасто.

Именно поэтому регулярно ходить на ее страницу никакой нужды не было, но Глафира все равно заглядывала раз в несколько дней, находя в этом какое-то болезненное извращенное удовольствие. Но факт оказался фактом: здесь, в усадьбе она совершенно не страдала без Валеры и не думала о его жене.

Переодевшись к ужину – джинсы и блузка понаряднее, все-таки гости, – Глафира спустилась вниз. Из-за большого сбора стол был накрыт не на кухне, а в гостиной. Хозяйка усадьбы уже восседала во главе стола, вполне владеющая собой. От ее недавней нервозности не осталось и следа. По правую руку от нее уже сидели Павел, Марианна и Елена Резановы. Напротив них довольно молодой мужчина, похоже, ровесник самой Глафиры, а рядом с ним женщина за пятьдесят с красивым, но измученным лицом.

– Проходите, Глашенька, – приветствовала ее Инесса Леонардовна. – Пожалуйста, познакомьтесь, дорогие. Это моя гостья, известная писательница Глафира Северцева, я пригласила ее в усадьбу Резановых, чтобы она написала книгу о нашей семье, обо всех ее истоках, тайнах и страстях.

– А у нас есть тайные страсти? – засмеялся Павел. – А с Глафирой мы уже познакомились. Как выяснилось, Марианна – почитательница ее таланта.

– Да-да, даже книгу захватила, чтобы автограф попросить, – его жена подняла последний Глафирин роман и помахала в воздухе. – Вы обещали.

– Ну, раз вы уже успели познакомиться с семьей моего старшего племянника, то перейдем к остальным. Это Кирилл, тоже мой племянник. Отец Павлуши был моим старшим братом, а Кирюши – младшим. Он работает в IT-сфере и в совершенстве разбирается в компьютерах, гаджетах и прочих электронных системах.

– Очень приятно, – Кирилл приподнялся со своего места и учтиво склонил голову.

Надо признать, что манеры в семье Резановых были безукоризненные.

– А это Светочка, дочь моего покойного мужа от первого брака.

Женщина с измученным лицом меланхолически кивнула. Интересно, и почему она такая грустная? Впрочем, додумать эту мысль Глафира не успела, потому что в гостиной появились Глеб Ермолаев и его дочь и знакомство пошло по второму кругу. Таисию посадили рядом с Еленой или, как звали ее близкие, Елкой. Это было разумно, потому что девушки оказались почти ровесницами. Первой двадцать два, второй восемнадцать.

Глеб уселся рядом с дочерью, а Глафира – возле Светланы. Еще одно место, по ее правую руку, оказалось сервировано, но пока свободно. Холодные закуски и салаты уже стояли на столе, Инесса Леонардовна попросила мужчин открыть шампанское, Клавдия, обходя стол, предлагала вино и водку. Глафира от алкоголя отказалась. В последнее время она переносила его не очень хорошо, ее сразу клонило в сон, а после лишнего бокала начинало тошнить.

– Шампанского-то, может, все-таки выпьете? – через стол спросил у нее Ермолаев. – Или вам нельзя?

Глафире вдруг пришло в голову, что он считает ее беременной, и она вспыхнула от такого предположения, словно в нем было что-то оскорбительное.

– Шампанского выпью, – кивнула она, чтобы отмести возможные подозрения.

Он привстал со своего места, наклонился, держа в руках бутылку, шипучая струя ударила в хрустальный бок бокала с характерным звоном, сразу заставившим вспомнить Новый год. Именно с этим праздником всегда ассоциировалось у Глафиры шампанское. В другое время года она его обычно не пила, потому что на самом деле не очень любила. Предпочитала коньяк или виски. Она взяла бокал, который приятно холодил ладонь.

– А где Наташка? – спросил Павел. – Она же вроде тоже собиралась приехать.

– Приехала, переодевается, – ответила Инесса Леонардовна и добавила для Ермолаевых и Глафиры – это еще одна моя племянница, дочь моей сестры. А, вот и она.

В гостиную вошла еще одна женщина, поздоровалась от двери и, руководствуясь приглашающим движением руки хозяйки, двинулась к свободному стулу рядом с Глафирой. Та, замерев и перестав дышать, молча смотрела, как по направлению к ней идет, отодвигает стул и садится жена ее любовника Валеры. Хрустальный бокал выпал из разжавшейся руки и со звонким плачем разлетелся на мелкие осколки.

Наталья

Наталья не готова была здесь ее увидеть. Тетка в присущей ей манере не предупреждать о своих планах и действиях, приглашая в усадьбу на выходные, даже словом не обмолвилась, что наняла известную, мать ее, писательницу и даже позвала ту к себе пожить. Если бы Наталья была в курсе, то ни за что бы сегодня сюда не приехала.

О том, что у мужа появилась пассия, она, конечно, знала. Валера изменился, сильно, почти до неузнаваемости, и по этой перемене Наталья могла судить, что случившийся роман – не обычная интрижка, на которую можно закрыть глаза. Именно это ей посоветовала сделать лучшая подруга, с которой Наталья поделилась своими подозрениями. У той муж гулял регулярно, особо даже не скрывая походы налево, поскольку не считал их чем-то серьезным.

Подруга смотрела на эти приключения сквозь пальцы, убежденная, что