Шрифт:
Закладка:
– Ваше Высочество! – звонко произнесла я, перекрывая тревожный вихрь шепотков, и нарядный юноша подле святого отца устремил на меня испуганный взгляд.
Я не знала, как его зовут, да и какая разница. Сыновей у султана были сотни. Лицом этот, видимо, пошёл больше в мать, хотя глаза заставляли вспомнить Ахмеда и Рахима. По словам Лейлы, самых младших принцев султан отправил в безопасное место, чтобы потом, когда всё утрясётся, выбрать и воспитать нового наследника – не тупого, как Кадир, не мятежного, как Ахмед или Рахим. В столице остались те, кому престол никак не светил, чего они, по всей вероятности, не подозревали.
– Полагаю, султан хочет получить её назад, – продолжала я, крепче нажимая на нож. Юный принц жалостливо поморщился, думая, что это его сестра пищит под острым лезвием. – Если очень хочет, пускай отдаст мне девушку по имени Фариха аль-Ильхам, которую заточил у себя во дворце, и отдаст живую! Успеешь передать это отцу до восхода солнца? – Я поморщилась на обалделое лицо принца, который явно не унаследовал ум своего отца. – Бегом, понял!
Юнец рванул с места, словно заяц при виде коршуна, спеша привести султана и похищенную девушку.
Я обвела взглядом толпу, продолжая удерживать Халу:
– А вы убирайтесь отсюда поскорее, если не хотите оказаться причастными! – Мой голос отдался внушительным эхом от стен и купола, будто молитва святого отца. Стоявшие на коленях растерянно слушали, не сводя с меня изумлённых глаз. – Живо, ну! – рявкнула я.
Люди повскакивали на ноги и кинулись к выходу, расталкивая друг друга. Дело было сделано. Теперь, что бы ни случилось дальше, весь город знает, что Синеглазый Бандит вернул султану дочь, и никто не сможет убедить народ в обратном. Логика против веры ничто, Жинь давно мне объяснил. Теперь у султана не будет никакого оправдания для новых казней.
Я обернулась к святому отцу и служителям, которые неуверенно переминались с ноги на ногу:
– А вы чего тут ждёте? Все вон!
Они с облегчением бросились к выходу, помогая святому отцу, который путался в своей пышной мантии. Высокие золочёные двери захлопнулись, оставив нас вдвоём в гулкой пустоте молельного зала.
Теперь я смогла убрать нож с горла Халы и приглядеться к мраморным плитам под ногами. Хаотическое смешение красок вблизи разноцветных стен упорядочивалось в центре зала, где красовался огромный солнечный круг, словно отражавший золото купола в вышине. Я шагнула вперёд, отсчитывая пять плит по направлению к помосту, затем шесть направо. Хала молча следовала за мной, тщательно проверяя число шагов. От них зависели наши жизни.
– Да вот же, – показала она. – Что-то медленно ты считаешь, плоховато вас учат посреди песков.
– Как раз в меру, – хмыкнула я. – Четыре пальца плюс большой, и получается кулак. Хочешь испробовать мой?
Мы аккуратно встали на нужную плиту, и я едва успела вновь прижать лезвие ножа к горлу подруги, как боковая дверь за помостом отворилась. Из тайного прохода, напрямую соединявшего молельню с дворцом, появился султан в сопровождении четвёрки грозных абдалов, один из которых тащил за собой плачущую девушку.
Фариха… Увы, не Рима, не Гхада и не Наима – те уже висели бездыханными на стенах дворца. Мы не сумели их спасти, но попробуем хотя бы эту, а заодно, может быть, и десятки будущих возможных жертв, имён которых никогда не узнаем.
– Амани! – Султан приветствовал меня широкой торжествущей улыбкой.
Охваченная ненавистью к его голосу, я всё же невольно выпрямилась, ловя каждое слово.
Сколько его масок я уже перевидала: мудрого судьи, обеспокоенного отца, правителя с грузом проблем целой страны на плечах… но теперь они все были отброшены. Передо мной стоял потомок сотен легендарных воинов, что боролись за власть, получили трон Мираджа и удержали его в кровавых битвах. В его жилах текла кровь Имтияза Благословенного, Мубина Победителя и Фихра Строителя, возродившего Изман из пепла.
Кто я по сравнению с ним? Жалкое джинново отродье из Захолустья в диких песках, высасывающее из пальца дешёвые трюки. Язвительные вопросы звучали у меня в голове всё громче с каждым днём, когда соратники требовали приказов, а я не знала, что сказать. Как могу я противостоять потомку завоевателей, о которых сложили легенды?
– А это кто? – Султан скользнул взглядом по Хале.
Она всё ещё прикрывалась иллюзией Лейлы, но родного отца разве проведёшь? На такое я и не рассчитывала, да и нужды не было. Достаточно обмануть народ.
– Какая разница? – Я уронила нож, оставив притворство, но Хала всё ещё держала личину. – Все видели меня здесь с принцессой, а теперь пускай увидят, как выходит Фариха. Иначе люди Мираджа, чего доброго, решат, что их султан не человек слова.
Кривая улыбка на его лице напоминала о такой же у Жиня, и за это я ненавидела её ещё больше, тем более что невольно ей радовалась и даже втайне ждала похвалы. Мне удалось произвести впечатление своим трюком, и султан понял, что для меня не секрет, с какой целью убивали девушек – чтобы оттолкнуть от нас жителей столицы.
– Можно было поступить куда проще, – начал он, приближаясь, и четверо абдалов шагнули следом, подталкивая пленницу. Я с трудом подавила желание отступить назад: надо стоять на месте, иначе шансов уйти живыми не останется. – Неужели никто не предложил подкинуть мне труп?
Почти отцовские поучающие нотки в его голосе выводили из себя, но тут в разговор вступила Хала:
– А как же, я предлагала – и не раз.
Иллюзия рассеялась, будто сон, и мгновенно сменилась другой. Вместо живой Лейлы рядом со мной, едва касаясь ногами мраморного пола, с потолка свисало её мёртвое тело – в точности как три девушки на стенах дворца. Однако лицо правителя даже не дрогнуло, он вновь смотрел на меня.
– Хороший совет… но ты не послушалась, – кивнул султан, словно подтверждая свою уверенность, что Лейле в моих руках ничего не грозит. – Вот почему вы всегда проигрываете: не можете не строить из себя благородных героев.
– Мы ещё не проиграли! – взорвалась я, ощущая себя крохой, которая упрямо топает ножкой. Он играл со мной, тянул время и едва не заставил выдать наш главный секрет: что принц Ахмед жив. Между тем уже почти рассвело, скоро зазвенят утренние колокола – сигнал для
