Сумеешь? Как мышка?

Конечно, без проблем. Ты только не проспи, а то буду там скрестись… Я лучше постучу тихонько. Дважды. Жду десять секунд. Дверь не откроется – я ухожу. Поняла?

Поняла, - пролепетала Ира, чуть удивленная резкостью и напором.

Ну и отлично. До завтра, - и Марат, закинув сумку на плечо, вышел из класса первым.

Ира поймала взгляд, полный ненависти. Травина, кажется, готова ей глаза выцарапать. Ничего, подружка.

«Привыкай. Да и не нужен мне твой Маратик, успокойся, - говорил ответный взгляд Комаровой. – Нечего на меня так зыркать, дура сеновальная. Могла бы и сама инициативу перехватить, чего сидела, как баба на самоваре?»

Аня потупила взгляд.

Ну и хорошо.

Вы думаете, Марат не волновался? Да его трясло! После короткого разговора с первой красавицей класса он вышел из кабинета как кот из воды. Давненько его так не прикладывало. Спина была совершенно мокрой, по позвоночнику катились капельки пота. Удержать взгляд, не потупить глаза, не мямлить, да ещё под конец заявить, что ждать в случае чего он не собирается, и нужна ему она - как собаке второй хвост, для стимула... Поняла? Собственный голос до сих пор стоял в ушах.

Да ты просто крут, пацан, - сказал Марат сам себе. Но если так будет каждый раз при встрече с красивой девушкой. Она ведь не противник, ее ломать не надо, в боевой транс не войдёшь. Хотя...

Да что хоть там рассусоливать! - поучал его, тогда ещё двенадцатилетку, парень из старшей группы. - Берешь ее в захват, валишь, фиксируешь. Ты же борец, чё тут сусолить?

Тогда Марат только посмеялся над этими словами. А теперь задумался, спустя несколько лет. Вообще то он тренировался уже достаточно. Полгода интенсивных тренировок, несколько столкновений с условным, гм..., противником. И ни одной победы. Конечно, по очкам он, может, и ведёт...

Так, соберись... нечего слюни распускать. Сжал зубы - и вперёд.

Сейчас все будет проще. Сначала он с ней пробегает, будет увеличивать нагрузки. Потихоньку начнет выражать недовольство ее физической формой. Вполне возможно - и фигурой. Скажет: пресс надо подкачать, да и плечи бы не помешало. Отведет ее вечером в тренажерный зал, в "Качай железо", там у него абонемент пожизненный и бесплатный. Ещё там куча зеркал, и постоянно несколько очень прокачанных девушек. Не культуристок, но так что... ух!

Девушки, по его наблюдениям, существа крайне любопытные. То им попробовать надо. И это - тоже. Он ещё будет советовать Ире: а может вот это посмотреть...?

И на следующее утро у нее болеть будет все. У парней то на следующий день после таких пробных занятий - походка как у паралитика. Руку поднял, почесать голову - и скривился от боли. А уж что будет с хрупкой красавицей, подумать страшно. В школу? Какая школа, тут до туалета то не дойти, хоть в постель мочись? И вот тогда наступит его час.

«Ты чего не пришла, не позвонила, я же беспокоюсь. Родаки свалили? А вот подумал, что ты вчера здорово перетренировалась, и принес...»

Мазь с обезболивающим. Мазь с противовоспалительным. Мазь с пчелиным ядом как разогревающая. Лед есть, если растяжение найду? Говорил же вчера - холодная ванна сразу. Прямо вот только холодная вода, хотя бы на две минуты. У тебя все тело сейчас как большой синяк. Что, решимости не хватило? Ложись уж, дуреха. Я профессионал, и знаю что делаю. Ты не беспокойся, не ты первая, не ты последняя. Для начала - лёгкий массаж, медленный, нежный, когда любые прикосновения - это как касание рук ангела.

Вот тебе и план. Хороший план? Прекрасный, замечательный план, чистая победа...

А теперь, соберись, пацан, это приказ.

Глава 9

Марат открыл дверь в подъезд, посмотрел сколько квартир на этаже. Быстро высчитал этаж, и с какой стороны находится нужная. Шестой этаж, налево от лифта и прямо. Это на всякий случай, вдруг номера на квартире нет? К чертям лифт, бегом по лестнице... Вот оно... Время? Шесть четырнадцать, ещё двадцать секунд...

Все, поехали, он поднял руку и стукнул по косяку костяшкой пальца. Дверь открылась. Похоже, его ждали. Марат отшатнулся, в горле такое впечатление, что ежа проглотил. И он там, сволочь, медленно разворачивается, и даже покусывает кишки...

Ира была в коротких, совершенно обтягивающих шортиках. Такие ещё называют - длинные трусики. Голубенькие... Белая маечка чуть-чуть не достаёт до резинки шортиков. Волосы собраны в гладкий пучок. Кожа светится. Голубые глаза смотрят насмешливо. Не водянисто-голубые, а тёмно-синие, глубокие, как бездна океана. Марату показалось, что у него защекотало в ноздрях, так им захотелось раздуться. Широко, по звериному, чтобы втянуть в себя весь этот божественный запах, едва ощутимый, пришедший на смену подъездной вони.

Захотелось затравленно оглянутся. Откуда здесь столько света? Ах да... Не от окон, конечно, это сияние исходит... Да, черт! Она реально светится! Твою ж мать, как это?

Классно выглядишь, - собственный голос звучал словно из под воды. Потому что, похоже, прилив крови к голове серьезно зажал барабанные перепонки. В ушах явственно стучал огромный барабан.

Просто обалденно. Я не шучу ни капли. Я, конечно, видел что ты... красивая, - Марат яростно боролся с нарастающей паникой и дрожью в коленях, хотя внешне, наверно, это незаметно. Будем надеяться, что незаметно.

Но не думал что настолько... красивая, - закончил он фразу.

Как хорошо, что он летом отработал по полной программе комплименты именно по "женской красоте, в целом". Сейчас стоял бы как рыба, только ртом бы хлопал... А так - уже готовые, чуть ли не наизусть зазубренные фразы с соответствующей интонацией и выражением лица, тщательно проработанные придирчивыми преподавательницами.

Поехали? - сказала она и нажала на кнопку вызова лифта.

Стоп! - сказал Марат. - Никаких лифтов. Тренировка начинается прямо сейчас и здесь. И закончится она тоже здесь, через полчаса ровно, - он указал рукой на бетонный пол.

Пока мы на лифтах катаемся, наш противник на двадцатый этаж бегом бегает, да не один раз на дню. Причем спуск развивает икроножные мышцы, а подъем - бедренные…

"А вообще-то в плане как раз был пункт, - уточнил про себя Марат. - Указать где начинается и заканчивается тренировка. И закончится она должна именно у её квартиры. Вот так..."

Но вслух он,