Одевалась я очень старательно: розовый костюм-двойка, купленный весной пятьдесят пятого года по случаю визита мэра в библиотеку. Все его очень нахваливали. Даже директор. А он обычно не расточает комплименты сотрудникам. И меньше всего — мне. Да, получилось недурно. Розовый безусловно придает нежности моему цвету лица. Разумеется, я не забыла про новый корсет. Как и обещала продавщица, он заметно подтянул и приподнял некоторые части моего тела.

Я снова помешала содержимое горшочка. Очень важно не дать фасоли прилипнуть ко дну и подгореть.

Потом я причесалась. Свежий перманент смотрелся весьма недурно.

Я собиралась выбросить свои ботинки с меховой опушкой. Лучше надеть хорошие туфли, почти новые. Они отлично смотрятся с розовым костюмом. Больше похоже на деловую женщину, чем на библиотекаршу. Синьор Риволи наслаждался моим видом с помощью зеркала. Я заметила его отражение и задернула шторы. Любопытный Том!

Фасоль стала мягкой. Теперь ее можно растереть ложкой о стенки реntоlа. Я зачерпнула немного, осторожно подула и попробовала.

— Не обожги язык, Роза. И не пролей на костюм, — сказала я себе.

Еще немножко соли. Щепотку черного перца. Подлить оливкового масла. Восхитительно. Получится очень питательный завтрак, если добавить пару кусочков раnе rimacinato и, пожалуй, немного овечьего сыра. Вот теперь я почти готова.

Только чуточку помады. Вот так. Превосходно. А теперь прикроем все это стареньким плащом.

Глава 6

Отличный выдался денек. Розовая дымка на деревьях вдоль виа Рома была такого же сочного цвета, как и мой костюм. Деревья покачивались на ветру, отдавая этому ветру миллионы свежих лепестков, которые летели мне в лицо и оставались в волосах, делая меня похожей на перезрелую невесту.

Поднимаясь по ступенькам библиотеки, я вся дрожала. Прошлая жизнь казалась мне подготовкой к этому дню.

Когда я вошла, швейцар Крочифиссо аж присвистнул от восхищения. В комнате отдыха я вдруг испугалась остаться без верхней одежды. Сняла плащ и снова надела. И опять сняла. Глупо. Не могу же я весь день сидеть в плаще. И сходить домой переодеться тоже не могу. Лучше всего вести себя в нарядной одежде спокойно и естественно.

Как смеялась Констанца, увидев меня прячущейся за каталожным шкафом в цоколе!

— Боже мой, синьорина Фьоре! Вы сегодня просто красавица! По-моему, вы воспользовались помадой. А этот розовый костюм! Очень красивый. Сегодня что, какой-то особенный день? Вы кого-нибудь ждете? Может, мужчину? Иностранца? Кого-то, кто хочет посмотреть рукописи?

И она ушла, неестественно смеясь, чтобы с некоторой долей преувеличения сообщить другим девушкам о Новом Облике синьорины Фьоре.

Я заперлась в комнате отдыха и долго смотрела на свое отражение в зеркале. Я выглядела смешно. Из зеркала на меня глядело толстое глупое накрашенное лицо.

— Дура, — сказала я себе, и глаза мои наполнились слезами. — Ты превратила себя в посмешище. Посмотри на себя. Ведешь себя, как подросток. В твоем-то возрасте. Теперь им есть над чем похихикать.

Я упала на диван и дала волю слезам.

Мое самобичевание было прервано стуком в дверь.

— Синьорина, — послышался голос, который я сразу узнала, — вы здесь? Мне сказали, что вы должны быть здесь. Не могли бы вы выйти и показать мне рукописи? Сегодня понедельник. И разрешение у меня с собой. Выходите, синьорина. Пожалуйста, выходите.

Я вытерла слезы и ущипнула себя за щеки, чтобы вернуть им утраченный румянец.

— Иду, синьор. Пожалуйста, подождите минутку.

Тут я увидела, как поворачивается дверная ручка. К счастью, я не забыла запереться.

— Синьорина, — громко прошептал Иностранец, — я знаю, что вы здесь. Выходите. Выходите и возьмите меня. — И добавил: — Я знаю, что вы этого хотите.

Я быстро пригладила волосы, поправила розовый костюм и отперла дверь.

Когда я распахнула ее, Англичанин быстро шагнул в комнату, загородив собой проход, чтобы я не сбежала. Мы посмотрели друг другу в глаза.

Я отвела взгляд, чтобы Англичанин не догадался о моих тайных мыслях, но было поздно. Его сильный мужской запах уже одержал надо мной победу, и я размякла. Он прикоснулся кончиком своего носа к моему, и меня пробрало дрожью до кончиков пальцев на руках и ногах, до самых корней волос. Его дыхание сделалось глубоким и тяжелым. Я знала, что он вдыхает меня. И посмотрела на его губы: они были влажными, мягкими и изогнутыми. Мне стало жарко, я вспотела, и от меня запахло потом. Казалось, я вот-вот потеряю сознание.

Я споткнулась и упала на него. Он подхватил меня и крепко обнял. Пожалуй, гораздо крепче, чем требовалось.

— Воздух… — пробормотала я. — Не могу дышать. Мне нужен воздух.

Англичанин вывел меня из комнаты отдыха в просторное помещение нижнего этажа, где бережно уложил на пол. Потом быстро лег сверху и стал расстегивать на мне блузку.

И тут вошел директор. Он глазам своим не поверил, увидев целомудренную синьорину Фьоре распростертой на полу, под неизвестным мужчиной, который расстегивал ее одежду. Директор открыл было рот, но слова застряли у него в горле. Услышав, как он захлебнулся от возмущения. Англичанин обернулся.

— Помощь не требуется, синьор. Я контролирую ситуацию.

— Что вы делаете с моей сотрудницей, синьор? — спросил директор, едва к нему вернулось хладнокровие. — Синьорина Фьоре, с вами все в порядке?

Директорский голос вывел меня из оцепенения.

— О, синьор Бандьера, я, наверно, потеряла сознание. Ничего страшного. Пожалуйста, помогите мне встать.

Англичанин с явной неохотой сдал позиции и слез с меня.

— Позвать кого-нибудь из сотрудниц, синьорина? — спросил директор, все еще с подозрением поглядывая на Англичанина.

— Нет, синьор, умоляю, не нужно. Со мной все в порядке. Я собиралась показать этому джентльмену рукописи. Он ученый. Из Англии. И у него есть разрешение.

— Хорошо, синьорина, приступайте, если вы уверены, что справитесь, — раздраженно бросил директор, проходя через комнату и поднимаясь по винтовой лестнице. И я поняла, что моя дальнейшая карьера в библиотеке теперь под большим вопросом. Директор терпеть не мог неожиданностей.

— Ну вот, синьорина, наконец-то мы одни, — прошептал Англичанин мне на ухо. — Пожалуйста, прошу вас, — взмолился он, — покажите мне то, что я так жаждал увидеть. Нет, синьорина, не это, пока не это, — добавил он, увидев, как мои пальцы потянулись к тем пуговицам на блузке, которые еще не были расстегнуты. — Это потом. Сначала покажите мне рукописи.

Слегка пошатываясь, я провела его по петляющим коридорам цоколя в запертую комнату, где в специальных дубовых ящиках хранились рукописи.

Я отперла дверь ключом, висевшим у меня на поясе, и включила специальный рассеянный свет,