за рукав, и потащил мимо входной двери в дом – к сараю в глубине двора, где у них было оборудовано что-то, наподобие столярной мастерской. Когда вошли, тесть плотно прикрыл дверь, после включил свет и скомандовал:

– Открывай!

Саня положил дипломат на верстак и послушно откинул крышку. Тесть довольно потёр ладони и спросил:

– Замёрз, Санёк?

–Есть немного, – улыбнулся Шлямбур.

Тесть таинственно посмотрел на него и объявил:

– Сейчас согреешься, – а сам уверенным жестом взял одну бутылку, ловко зубами снял жестяную крышечку, извлёк из-под верстака пыльный стакан. Протёр его краем своего шарфа и протянул Сане:

– Держи. А я в погреб спущусь, возьму закусить…

Подвал находился здесь же в сарае, под полом. Тесть вытащил мочёных яблок. Он налил почти полный стакан и заставил Саню выпить весь. Ледяная, обжигающая жидкость перехватила дыхание. Редко пьющий Саня закашлялся, а тесть тут же поднёс к его губам яблочко. Шляпин жадно впился зубами в сочную солёно-кисло-сладкую мякоть. От того, что без сна вторые сутки и ничего с утра не ел, опьянение наступило быстро. Спал Саня он крепко, без снов.

Через день, после инструктажа перед заступлением на дневное дежурство, Кукуев подошёл к Сане:

– Шлямбур, это ты позавчера вечером в офицерской шинели форсил?

– Где? – отрывисто спросил Саня, всем своим видом отчаянно стараясь показать крайнее удивление.

Куку странно посмотрел на него и отошёл, молча. А через некоторое время на этаж, где нёс службу Саня, заглянул тюремный «кум», капитан Мотылёв. Тёртый старый лис с тусклым голосом и весёлыми морщинками возле глаз. Саня взял под козырёк и доложил по всей форме. Мотылёв поморщился и махнул рукой:

– Шляпин, мы не в армии, – затем прошёлся по коридору, заложив руки за спину. Поглядел в глазки камер, и плавно, как осенний лист на ветру, подплыл к насторожившемуся Сане. Опера – «кумовья» просто так не заходят.

– Ты, Шляпин, что же это по вечерам в офицерских погонах разгуливаешь по улицам? – задушевно начал разговор Мотылёв.

Саня замер с полуоткрытым от удивления ртом:

– Кто вам сказал, товарищ капитан? Это не пра…

– Не ври мне, хуже будет! – тон «кума» сменился с приторного на жёсткий. – Было такое?

– Было…– потерянно выдохнул Саня, и у него со страху затряслись коленки.

Мотылёв задумчиво покивал головой и продолжил вкрадчиво:

– Сань, ну, а зачем? Ведь погоны-то эти заслужить надо. Ты – человек взрослый, нормальный, вроде бы. Помнишь, в городе у нас дурачёк был – Коля Жестянка? Ходил в военном кителе: один погон майорский, второй – капитанский? Ты же не такой?

– Нет, – смутился Саня, – я водку на Центре без очереди к празднику покупал.

Мотылёв уставился на него с недоумением, как бы соображая, издеваются над ним, или он действительно общается с сумасшедшим. После паузы, «кум» всё же спросил:

– Это как так? Расскажи, Сань!

И Саня простодушно поведал оперу всю историю от начала до конца. Мотылёв хохотал шёпотом, порозовев лицом, потом весело поинтересовался:

– Сам додумался, или научил кто?

– Сам, – пробормотал Шлямбур, не желая вплетать в это дело ещё Оськина, давшего ему дельный совет. Кто знает, как всё обернётся…

–Да-да… – пробормотал Мотылёв отрешённо, и серьёзным тоном предупредил, – не делай так больше!

– Хорошо, товарищ капитан! – пообещал смущённо и, одновременно, с облегчением, Саня.

Когда «кум» ушёл, Шляпин трясущимися от волнения и пережитого нервного потрясения руками, достал из измятой пачки «Примы» сигарету. Прикурил от зажигалки, глубоко затянулся, выпустил едкий дым и уверенно сделал вывод: «Куку сдал!». Затем Саня продолжил нести службу.

ВЫПАВШИЕ.

1.

В дверь кабинета генерального директора ЧОП «Панкратион 2000» Соколова постучали. Не нахально, не робко, не панибратски, а коротко, но с достоинством. Так мог стучаться посетитель, проживший немало лет, повидавший всякого, не робеющий, перед разного рода начальством, знающий цену себе.

– Войдите! – зычно откликнулся хозяин кабинета, и порог степенно перешагнул пожилой, полный, немного рыхлый телом человек, одетый в очень приличный костюм, белую рубашку, с туго завязанным галстуком. На лице вошедшего – достоинство и смущение, одновременно. В руках мужчина держал чёрный кожаный портфель с двумя блестящими застёжками, слегка подержанный, но не затасканный.

«Из налоговой, что ли?», – промелькнула мысль у Соколова, – «вроде бы с ними у нас всё в порядке. Или из прокуратуры? Но прокурорские нас, вроде бы, не касаются особо…».

– Я по объявлению, – проговорил посетитель начальственного вида, – вам сотрудники в охрану требуются?

– Требуются, да! – изумлённо ответил директор, – вы пришли за кого-то просить? Но это излишне… Мы и так принимаем на работу…

Мужчина печально покачал головой и проговорил сдержанно, и грустно:

– Простите, что перебиваю вас. Я сам пришёл проситься к вам на работу.

– А удостоверение частного охранника у вас есть? – машинально проговорил Соколов, крайне изумленно. Такие, внешне солидные люди, в охрану наниматься, ещё не приходили…

– Нет… Но в объявлении написано, что вы оказываете содействие в получении… Обучаете…

Соколов окончательно пришёл в себя от такого неожиданного поворота и, уже слегка улыбаясь, предложил:

– Да вы присядьте… Сколько вам лет, позвольте узнать? – и стал внимательно разглядывать посетителя.

Всей своей внешностью он представлял из себя руководителя: осанкой, манерой держаться, разговаривать, произнося фразы чётко, весомо. Вот только взгляд… Какой-то потухший, растерянный, скорбный. Словно у собаки, потерявшей хозяина. Явно чувствовалось: человек перенёс сильнейший душевный надлом, и последствий его не сумели скрыть остатки прежнего лоска и представительности.

– Мне пятьдесят восемь лет, – между тем продолжил мужчина, грузно устраиваясь на стуле, и пригораживая на коленях портфель. – Фамилия моя – Гусев. Не слыхали? Роман Георгиевич Гусев. Я – бывший директор упразднённого в прошлом году МУЖРП. Организацию ликвидировали, сотрудников уволили по сокращению. Меня – тоже. Обещали перед увольнением найти местечко – до пенсии доскрипеть… Но… – тут бывший директор вздохнул горестно и утёр со лба пот, – в общем, пришлось идти на биржу труда. Вставать на учёт. Дельного там, конечно же, ничего не предлагали… Так, была пара интересных вакансий, но из-за возраста я не подходил… Главное – знакомых-то в городе у меня полно. А помочь с работой никто не смог. Или, не захотел! Да я и сам искал тоже – не сидел дома… Но – бесполезно. Год, как я на учёте состою, скоро заканчивается. Деньги – тоже. С учёта меня снимут. А на скромную пенсию жены – нам не прожить. Конечно, дети помогают, как могут. Но они ведь, не богачи какие. У каждого – своя семья, свои дети… Вот, решил к вам зайти, узнать. Может быть, предложите что?

– Я, прямо, и не знаю, – задумчиво проговорил Соколов, – вакансии у