Но Том не обратил на это внимания, он уже целовал Мел.

«Что? Том? Что ты делаешь?»

Я не знал куда деться, явно став третьим лишним. Увидев первую попавшуюся дверь я, не думая, открыл её.

– Марк, стой! – крикнула Мелисса, но было уже поздно. Я стоял посередине комнаты, надо мной висел проектор, транслируя на стену чёрно-белые объемные силуэты.

– Подождите… это что, первый? Подземное метро…первого уровня!

Мне стало страшно, я чувствовал, что меня провели, что я – очередной испытуемый. От обиды скрутило живот, я почувствовал, как злость отозвалась в моем сердце и застряла во мне, как ком в горле. Я взбесился. Сквозь меня проходили тени, те самые тени, которые были в подземке.

– Мел, что это значит? – сквозь зубы процедил я. Ответа не поступило. – Мел! – кулаки сжались сами собой.

– О, ты не должен был этого видеть. Это… – она замялась. – Это комната, где мы создаем и обучаем голограммы, чтобы они получались достоверными, как живые сущности. Мы создаем для них целые города и так вышло, что, чтобы попасть дальше, нужно пройти через их переход и не заблудиться. Марк, тебе не стоит так расстраиваться, ты его прошел, ты справился.

– И в чем суть этого? – я говорил будто не своим голосом, я почти рычал на неё.

– Голограммы безупречно сливаются с толпой, они в принципе живут в ней. Поэтому им нет никакой нужды двигаться дальше этого подземного метро. Но любой живой сущности нужно пройти через него, чтобы доказать… доказать, что они живые. Понимаешь, мы просто наблюдаем за тем, как люди могут концентрироваться на своем пути, несмотря на обстоятельства. В конечном счете через подземное метро первого уровня проходят все и выходят на своих уровнях.

На мгновенье я как будто перенесся обратно, почувствовав себя снова в ловушке, навсегда застрявшем в этом сером и безликом мире. Резко потеряв ориентацию в пространстве и задыхаясь от нехватки воздуха, почва начала уходить из-под ног. Только в этот раз я не позволил страху подчинить себе мою волю. Вместо этого я разозлился настолько сильно, что моя кровь начала закипать от бешенства, а на лице выступили вены, от кожи пошёл пар. – ТЫ ХОТЬ ПОНИМАЕШЬ, КАКОВО ЭТО ОКАЗАТЬСЯ ТАМ? – я кричал на неё, желая хоть на секунду утолить свою злость, хлопнув дверью с такой силой, что по стенам пошли трещины.

– Марк, прекрати, ты сейчас развалишь всё здание.

– А МОЖЕТ БЫТЬ МНЕ СТОИТ РАЗВАЛИТЬ ВАШ МИР? – каждое произнесенное мной слово, было как будто отравлено, я ощущал чужую власть и чувствовал её вкус.

Я пулей вылетел из здания, в эту же секунду началась гроза. Можно было только догадываться, что это было из-за меня. Но я не мог остановиться злиться, также молнии не могли прекратить извергаться. Всё моё нутро желало, чтобы одна из этих молний попала прямо в школу и уничтожила эти издевательские эксперименты.

Идя быстрым шагом и проклиная всё вокруг, я не заметил, как в меня что-то врезалось:

– Ай, больно, прямо в лоб! – кожу будто бы поцарапало. На землю упала помятая бумажная птичка. Я нагнулся, чтобы разглядеть её, жива она или нет. Похожа на голубя. Существо пыталось взлететь, хотя бы подняться, но все усилия были тщетны. Белый комочек, казалось, укоризненно взглянул на меня, почернел и испарился. Моя злость сразу сменилась на горечь. Я обессиленно сел на траву и огляделся вокруг: мимо пронеслась стая бумажных птиц, а напротив стояли миниатюрные милые домики, создававшие чудесную атмосферу уюта.

«Идеальное место для собственного дома. Неужели я и правда могу создать всё, что угодно?» Как назло в этот момент в моей голове было пусто. «Почему?» Я начал думать о том, в каком доме хочу жить. В голове не было идей, кроме обычных домов Нью-Йорка. Мне хотелось создать что-то такое особенное, что отражало бы мою индивидуальность, но у меня не получилось вытащить из себя хотя бы капельку оригинальности.

Вдалеке появился Том, переключая мои мысли. «Почему я так отреагировал на его поцелуй с Мел? Может быть, я завидую? Навряд ли, что-то меня в ней настораживает, тем более после того, как я увидел, какие эксперименты она проводит.

Том протянул мне руку, чтобы я встал с травы.

– Я надеюсь, ты не будешь продолжать отношения с Мелиссой? Особенно после того, что мы сейчас увидели.

– Э-э, Марк, мне кажется, ты преувеличиваешь. Это всего лишь её работа.

– Работа мучить людей? Том, ты вообще в своем уме? – я в шоке уставился на него. – По ходу, ты точно в неё влюбился.

Он расплылся в улыбке:

– Не знаю, навряд ли, но она такая красивая, яркая, а ещё умная. Я никогда не испытывал такого. В своей прежней жизни я только и делал, что работал, а теперь у меня появилось что-то большее.

– Эй. А как же дружба со мной?

– А-а-а, – он улыбнулся, – ты переживаешь, что я начну встречаться с Мелиссой и забью на тебя и нашу дружбу?

– Возможно, – помедлив, ответил я.

– Что ж… не парься на этот счет. Дружба для меня тоже в новинку. – Том перевел тему и спросил, – я смотрю, ты нашёл место для нашего дома?

– Ага, но я не могу ничего построить.

– Удивительно, почему же? – съязвил Том.

Я проигнорировал его замечание:

– У меня только одна картинка в голове: это коричневое трехэтажное здание в стиле Браун Стоун в Нью-Йорке.

– Я никогда не был в Нью-Йорке, начинай.

– О, тебе стоит там побывать… – я закрыл глаза и начал представлять:

Кирпичи один за другим стали появляться из воздуха и складываться в дом, точно, как в моем воображении. Том добавлял детали: огромная лестница, дверь, окна. Мы поднялись в наш дом и продолжили создавать: камин, кресла, кухню, столовую, лестницу на второй этаж, спальни, лестницу на третий, панорамное окно с видом на горы.

В процессе решили, что третий этаж идеально подходит для творческого кабинета.

Наверное, это странно, что мы захотели жить вместе, ведь мы даже не были близки в прошлой жизни и могли построить два дома, только рядом друг с другом. Это решение никогда не обсуждалось, совместное проживание было каким-то естественным продолжением нашего общения.

После того как мы научились создавать вещи одним взглядом, наша кухня превратилась в свалку. Мы хотели жить в полном изобилии вещей и любых предметов искусства. У нас было всё, что было и чего не было в прошлой жизни: скульптура «Венеры Милосской», стены с образом Ганеши, камин и многое другое. Я начинал день с разрисовывания потолка: я рисовал звездное небо, творения Ренессанса, изображал разные цивилизации и события прошлых дней. Вначале я копировал картины точь-в-точь, но постепенно начал добавлять что-то своё, и, в итоге, писал картины не похожие ни на что. Вот теперь я чувствовал, что это моё предназначение. Меня очаровал город сокровищ, и я наконец-то обрел уверенность в себе.

*