и тщательно осматривала окрестности. Габриэль медленно, осторожно поднялась и слабо застонала, почувствовав боль в ногах. Зена перехватила ее взгляд и придала палец к губам; девушка скривилась, но замолчала. Воительница приблизила губы к ее уху:

— Готова болтать? — прошептала она. Габриэль состроила веселую рожицу, но глаза ее были тревожны; она неуверенно кивнула. — Отлично. Я постараюсь раздать зелье как можно быстрее. И ты не теряй времени, — Зена повернулась и зашагала по петляющей узкой тропе. Габриэль повела плечами, тяжело вздохнула и отправилась следом.

Последний подъем оказался самым сложным. Засохшая грязь покрывала разбросанные повсюду камни, одно неловкое движение могло вызвать настоящий обвал. Грохот был бы оглушительный. «Неудачная мысль», — одернула себя Габриэль, затыкая за пояс подол пеплоса и хватаясь за ближайшую ветку. Внезапно вместо бесконечных зарослей, листвы и веток, она увидела чистое голубое небо, а потом откос вдруг стал пологим и удобным для пешехода. Зена опустилась на четвереньки. Габриэль прикусила губу, еще выше поддернула пеплос и распласталась на земле. Мгновение спустя она очутилась около подруги и осторожно приподняла голову.

Зена поймала ее за волосы и пригнула пониже. Габриэль не сопротивлялась. Теперь ее глаза были почти на одном уровне с землей. Она видела густую, примятую траву, поломанные стебли с отъеденными листьями. Перед ними, шагах в двадцати, виднелась группа тонких молодых деревьев не выше человеческого роста. Под сенью этой маленькой рощи кто-то разбросал роскошные подушки, украшенные вышивкой и кистями. Золотые нити поблескивали в лучах заходящего солнца. Только вглядевшись, можно было заметить среди этого великолепия изящную женскую фигурку.

Вокруг бродило впечатляющее стадо свиней. Рыжие с блестящими пятачками, черные с бледными подпалинами — каких только здесь не было! Старый серый боров с торчавшей из ушей густой щетиной брел через поляну, разрывая носом траву в поисках чего-нибудь съедобного. Он надолго заслонил от Габриэль остальную часть рощи. Наконец, хрюкнув, он отошел в тенек невысокой рябины. Огромный кабан, весь покрытый темными пятнами, гонялся за черным, поменьше, отчаянно визжавшим, когда преследователь кусал его за хвост. На северной опушке стояли, сбившись в кучу, около пятнадцати свиней. Они мерно покачивались из стороны в сторону, не сводя крошечных глаз с подушек.

Зена дотронулась до руки Габриэль, чтобы привлечь внимание девушки, и указала на рощицу.

— Вижу, — выдохнула она.

В глазах воительницы загорелся недобрый огонь. Она оглянулась на спутницу и сделала ей знак, раскрыв и сжав ладонь. Габриэль сморщила нос и жалко улыбнулась: «Сейчас я с ней поговорю». Она указала поочередно на огромный мех, на свиней, на свой рот. Зена криво усмехнулась, тяжело похлопала подругу по плечу и исчезла. «Три минотавра, четыре минотавра, пять минотавров… Пора!» — Габриэль глубоко вдохнула, резко выпустила воздух и вскочила на ноги, пытаясь изобразить наивную дружелюбную улыбку. На другом конце луга поднялась на ноги белолицая, рыжеволосая, хрупкая, неземной красоты женщина. Свиньи с визгом разбежались. Те, что попадались на пути Габриэль, увязывались за ней. Женщина не отрываясь смотрела на Габриэль, ее лицо, может быть, невольно выражало изумление.

— Привет! — весело произнесла девушка, выходя на прогалину и направляясь к волшебнице. — Меня зовут Габриэль, и я тебя знаю. Ты — Цирцея. Э-э… Мы можем поговорить?

Мертвая тишина в ответ. Свиньи сбились на краю луга. Даже эти толстобокие животные почувствовали тревогу. Рыжеволосая женщина стояла совершенно неподвижно. У нее была царственная осанка и высоко вздернутый подбородок. «Выглядела бы лучше, если б не сжимала кулаки», — язвительно подумала Габриэль.

В глазах женщины свергали злые зеленые огни. «Продолжаем улыбаться, говорить глупости и остаемся приятными и дружелюбными. Надо расположить ее к себе. Одинокая женщина в чужой стране, и кто знает, вернется ли старый дружок, чтобы все уладить? Может, Одиссей и впрямь разбил ее сердце? Странные вещи творятся на земле, под землей и над нею. — Габриэль поняла, что зашла слишком далеко, и одернула себя: — Помни, некоторые волшебники умеют читать мысли».

Девушка улыбнулась, еще раз помахала рукой и с беззаботной решимостью подошла к чародейке.

Цирцея до сих пор оставалась неподвижной, сжимая бледные пальцы в крошечные кулачки. «Ну и ну! — удивилась Габриэль, глядя на волшебницу широко распахнутыми глазами. — Такой я еще не встречала!» Рыжее золото волос ниспадало из-под жемчужного обруча отвесным водопадом. Он обрывался лишь у самых колен. Ослепительно-белые одежды окаймляли золотые, украшенные жемчугом узоры.

Однако лицо под великолепным обручем и роскошными волосами не отличалось привлекательностью: маленький недовольный рот, густые темные брови, сдвинутые в одну прямую линию, и крошечный подбородок, весь покрытый пятнами. Габриэль справедливо рассудила, что огромные изумрудные глаза могли бы затмить все недостатки, но яркий зеленый цвет только усиливал полыхавшую в них злобу.

Габриэль с ужасом поняла, что не знает, как вести себя дальше. Цирцея заговорила первой; ее голос разнесся по всему лугу. Это был гортанный и низкий рокот. «Как у Зены, когда она в ярости, — пронеслось у девушки в голове. Она тут же осеклась: — Ой, зря я это подумала».

— Откуда ты знаешь мое имя, смертная?

— Ну, сначала я его не знала, — начала Габриэль. — Но очень скоро догадалась, особенно после того, как мне тебя описали. Во всем мире не найдется таких волос, крошечных ножек и тонкой талии, как у тебя. И вообще, я много о тебе слышала!

— О! И что же ты слышала?

«Цирцея не привыкла разговаривать с женщинами», — заметила Габриэль. Это придало ей уверенности. «Справлюсь», — решила она.

— Ну… Я наслышана о твоем острове и о мужчинах, которых ты обворожила, а потом превратила в животных, — девушка старалась смотреть только на волшебницу. — Еще я слышала, что ты предложила еду и кров аргонавтам, а они повели себя как… как, — Габриэль запнулась, подыскивая слово. Волшебница улыбнулась, но взгляд ее оставался холодным, словно море среди зимы, и девушка почувствовала, как по коже побежали мурашки.

— Как свиньи, — мягко произнесла Цирцея. — Они пили мое вино, ели фрукты и снова пили вино, расплескивая его на ковры и песок. Они погоняли моих слуг, били мужчин, а женщин… Впрочем, не стоит рассказывать об этом, ведь ты девственница.

Свиньи завизжали, щетина их встала дыбом, маленькие глазки забегали. Они как будто понимали, о чем идет речь. Последнее слово вызвало слишком бурную реакцию. Цирцея что-то резко крикнула, свиньи мигом притихли. Габриэль прикусила губу:

— Я знаю больше, чем ты думаешь. Но лучше не говори, пожалуйста, про девственность. Это не великое достижение, а просто воля судьбы. Так случилось… вернее, не случилось. Ладно, забудь. Я просто…

— Побереги себя. Ты поймешь, когда придет твой час, — устало посоветовала волшебница.

Под