Владимир ничего не ответил. Подождав несколько секунд, я продолжила. — Я должна узнать, что происходит, этот человек мне дорог.

— Уверен, есть другие способы.

— Например? Я не могу сесть на автобус и поехать к нему, это займет не меньше суток. Меня родители банально не отпустят и не дадут денег на дорогу!

— Ты забываешь свои преимущества. Ты бы могла проследить за своим другом, воспользовавшись Лентой.

— Но как? Как найти тот самый слайд среди их бесчисленного количества?

— Тоже верно, это займет немало времени.

— Вот именно. Мой вариант проще и действеннее.

— Если он вообще выполним. Почему ты уверена, что сможешь вот так запросто влезть ему в голову, да еще и не потеряться среди мыслей и воспоминаний, найти выход к его настоящему, к его органам чувств? Я со своей долгой практикой и с опытом общения со скрисами, которые мастера в этом, не представляю, как это сделать.

— Может в этом и проблема? Ты все усложняешь, так как знаешь слишком много. Позволь мне попробовать.

— Пробуй сразу на нем, зачем тебе я?

— Подстрахуешь.

— Хорошо. — Сдался наконец мой учитель. — Только давай уйдем отсюда. Слишком людное место для таких разговоров. — Он взглядом показал на приближающуюся медленно к нам фигуру, мне показалась она знакомой.

— В Пустоту?

— Нет, ко мне домой.

Владимир протянул мне руку и мы пошли в сторону его коттеджа, удаляясь от Эммы, которую уже можно было разглядеть в том силуэте, что была уже метрах в ста от нас.

Деревянный небольшой коттедж с мансардой, массивной входной дверью, к которой ведет широкая лестница с высокими ступенями и круглыми фонарями вдоль перил. Большие окна, в которых не горел свет, уютная открытая терраса, на которой стоит небольшой круглый стол и два кресла. Пока хозяин возился с замком, я обернулась посмотреть, видно ли на горизонте Эмму. Она стояла и смотрела прямо на меня с того места, с которого мы отошли минуту назад. Я поежилась и быстро отвернулась, машинально сделав шаг ближе к мужчине. Меня захлестнуло волной беспричинного страха, поэтому когда дверь была открыта, я пулей залетела внутрь, вслед за Владимиром. Он включил свет в прихожей, далее в гостинной, показал мне, где можно умыться и поставил чайник.

Обстановка внутри оказалась совсем земная, даже свой неповторимый запах у дома имелся. Со входа тебя встречает небольшая прихожая, справа крючки для одежды и железная стойка для головных уборов, слева дверь, как я понимаю, в уборную. Дальше проходишь в просторную, светлую гостиную, объединенную с кухней. Везде большие окна, занавешенные неожиданной для мужской квартиры простой, но симпатичной белой тюлью. В гостинной большой плюшевый диван светло-серого цвета с малюсенькими оранжевыми подушечками, аккуратно разложенными по углам. У дивана массивный невысокий стол из темной древесины, на котором разбросаны какие-то бумаги, книги, газеты, стоит несколько пустых чашек.

Владимир рукой смел все бумаги на один край стола, поставив на освободившееся место две кружки. После сходил за чайником, упаковкой с чайными пакетиками, тоже абсолютно обычными, как будто из ближайшего супермаркета. Я уселась на диван и поймала себя на мысли, что давно не чувствовала себя так комфортно в гостях. Паника быстро отступила, стоило попасть внутрь дома и не смотря на то, что мы оба молчали все это время, мне совсем не хотелось как обычно это бывает, заполнить тишину пустыми разговорами. Закончив с ритуалом гостеприимства, Владимир сел рядом со мной и шумно отпил из своей чашки.

— Не хотелось с ней пересекаться. — Вдруг сказал он.

— Она за тобой шла?

— Не знаю, в любом случае, не стала бы отказывать себе в удовольствии испортить мне настроение.

— У вас были совсместные дела, может она по этому поводу?

— Мы все решили.

— А что за дело?

— Тебе так интересно?

— Ты недолюбливаешь скрисов, а Эмма тебе похоже особенно неприятна, значит дело было важное. Да, мне интересно.

— Почему?

— Почему интересно?

— Да, почему ты беспокоишься о моих делах и моих отношениях с Эммой?

Я растерялась не найдя, что ответить.

— Не говори, что из вежливости. Я заметил, как ты в меня вцепилась, лишь бы от нее убежать.

— Я просто испугалась. Даже не знала, что это она. Не хотела еще с кем-то тут знакомиться сейчас, тем более предполагая что кто-то из твоих коллег зачем-то следит за моим другом.

— Вот как. Почему ты решила, что это охотничьи псы? Тени не могут ходить сами по себе?

— Я не знаю. Я видела похожих по описанию существ только в твоей компании.

— Не только охотники могут появляться в присутствии теневых гончих. Скрисы тоже ими пользуются, чтобы деморализовать "жертву", свести с толку, напугать, в общем эмоционально дестабилизировать. Это бывает нужно и им и нам, потому что напуганный человек охотнее соглашается с теми, кто обещает безопасность или спасение. Ну или хотя-бы объясняет, что ты не сошел с ума. Более того, псы не всегда выглядят как псы, это могут быть прообразы разных существ, они лишь отражают внутреннюю боль хозяина.

— Это как?

— Гончих тебе не выдают. Ты можешь сам излить в тень свою боль, рождая тем самым этих существ. Некоторые избирают другие методы. А уж чего изливать всегда найдется. У каждого. Вечная жизнь не бывает безоблачно радостной.

— Значит сами по себе они ходить не могут?

— Могут. Хозяева хоть и вечные, но не бессмертные же.

— К Саше могли прицепиться ничейные тени?

— Маловероятно, но теоретически могли. Они как бродячие животные, имеют свою волю перемещаться где им вздумается. Чтобы не сгинуть они питаются эмоциями людей на земле, но как правило они обитают в местах общей скорби или радости, часто возле храмов или торговых центров, крайне редко ходят за одним человеком, им просто незачем по идее, так как не может же он быть устойчиво на протяжении нескольких суток крайне несчастен или наоборот счастлив. Настроение людей как правило меняется, эмоции легко заглушить, отвлечься, а им нужна стабильная энергия.

— Значит нужно узнать, кто и зачем за ним ходит.

— Ты уверена, что он не потеряшка? Может все просто и за ним всего-лишь следит охотник, чтобы удостовериться?

— Я уверенна. Мы постоянно общаемся. Он просто не может быть потеряшкой.

— Как знаешь. Пей чай, совсем остынет. — Владимир, до этого довольно близко сидевший рядом, положил свою руку на мою, сжатую в кулак. Я расслабила ее под теплом его ладони.

— Нет, давай начнем.

— Куда ты торопишься?

— Боюсь, что что-то пойдет не так или что нас прервут.

— Переживаешь из-за Эммы? Ко мне домой она не сунется. Я уверен.

— А вдруг