Онлайн
библиотека книг
Книги онлайн » Романы » Волчья мельница - Мари-Бернадетт Дюпюи

Шрифт:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 14 15 16 17 18 19 20 21 22 ... 160
Перейти на страницу:
празднике даже не вызвало у него улыбки. Какое-то время он молча смотрел на дочь, потом встал и вышел.

— С папой творится что-то странное, — сказала Клер. — Заботы, но какие? Что скажешь, Бертий?

Кузина выглядела недовольной. Весьма резко она отвечала:

— Понятия не имею! Выходит, сегодня вечером ты опять оставишь меня одну! А мне бы так хотелось тоже прогуляться по долине. С наступлением вечера на улице так приятно! Клер, очень прошу, давай возьмем тачку, и я смогу поехать с тобой… И Этьенетту возьмем!

Клер сделала над собой усилие, чтобы не выдать своих истинных чувств. Ей отчаянно хотелось вырваться из мрачной домашней атмосферы. Как хорошо в одиночестве пройтись по дороге вдоль реки, даже если, проходя мимо дома Базиля, снова придется удостовериться, что он еще не приехал…

— Бертий, милая, не сердись на меня, но я потеряю много времени, если буду толкать тачку! Представь, мне придется останавливаться всякий раз, когда увижу улитку. А Этьенетта встает до рассвета, так что ей нужно лечь пораньше. Послушай, завтра я запрягу Рокетту и мы съездим в бакалейную лавку в Пюимуайен и купим печенья, твоего любимого!

Наденешь свое самое красивое платье, соломенную шляпку… Заодно положим цветы на могилу Катрин.

Кузина отвернулась, пряча струящиеся по щекам слезы.

— Не усердствуй, Клер! Уж лучше мне уйти в монастырь, к урсулинкам в Сен-Сибар! Я могу работать — шить и вышивать. И твоим родителям больше не придется меня содержать. Что ни говори, одним ртом меньше… Я уже достаточно взрослая, чтобы это понимать.

Клер подошла, держа в руке тарелку с нарезанным салом. Бросила его в кастрюлю с овощами, и все это — с видом неподдельного изумления. Слова Бертий ее взволновали.

— Что ты такое говоришь, Бертий? — спросила она. — Папа любит тебя, как родную! Ты ведь ребенок его брата! Никогда он не попросит тебя уехать. Вспомни, он принял тебя с распростертыми объятиями, вспомни, как он плакал! Как благодарил Бога, что ты уцелела в аварии. И эти твои разговоры про лишний рот, который нужно кормить… Это вообще о чем? Доход у нас приличный, и продуктов никто не считает.

Бертий вздохнула, качая головой. Когда она вот так, снисходительно, улыбалась, Клер хотелось отхлестать ее по щекам.

— Ну конечно! Ты постоянно в движении! Бегаешь из одного цеха в другой, любуешься водой в канале, поднимаешься к матери в спальню, играешь в конюшне с собакой! А я сижу тут, в кресле, и слышу многое, что от тебя ускользает.

— Например? Ну, рассказывай! — потребовала Клер.

— У дяди Колена денежные затруднения. Он лишился двух крупных заказчиков. Вчера он говорил твоей матери, что собирается продать дом, который сдает Базилю. И он непременно так и сделает, если ты в ближайшее время не выйдешь замуж…

У Клер защемило в груди. Не верить Бертий у нее не было оснований.

— Не думаю, что все так серьезно, — только и сказала она. — Папа мог бы рассказать мне об этом сам! С другой стороны, это лишний повод, чтобы не выходить замуж. Свадьба стоит дорого!

Ей вдруг вспомнилась радостная физиономия Эдуара Жиро в тот день, когда умерла Катрин. Он приехал на мельницу самодовольный и верхом, как завоеватель… Но зачем?

* * *

День показался Клер бесконечным. Она подала обед, перемыла посуду, помогла отцу в сушильне и не меньше десяти раз бегала к матери, когда та звала. Этьенетта предлагала помочь, но хозяйка дома запретила служанке переступать порог своей спальни.

— От нее пахнет жиром, и сабо вечно грязные, потому что она кормит свинью! — сказала Ортанс.

Сначала ей понадобился стакан прохладной воды, потом травяного чаю, потом принадлежности для шитья, потом календарь-справочник…

Ужином тоже занималась Клер. Отец пришел к столу мрачный, неулыбчивый, Бертий тоже была не в настроении.

И вот наконец она вышла на дорогу, тянувшуюся вдоль скал. Соважон весело скакал следом, вынюхивая заячьи следы и бросаясь то влево, то вправо. Он словно ошалел от запахов природы, на которые май был особенно щедр.

— Ты только от меня не убегай! — сказала ему Клер. — Я боялась, папа меня уже не отпустит. А ведь я целый день работала!

Девушка с наслаждением вдохнула вечерний воздух. В траве стрекотали сверчки, по небу протянулись длинные розовые полоски облаков.

— Господи, как хорошо немного побыть одной, на природе…

Клер тихонько завела песню, которая не надоедала годами. Она выучила ее незаметно для себя, слушая пение работников отца. Мужчины и женщины напевали ее, чтобы работалось легче, и на каждой бумажной мельнице Шаранты ее можно было услышать наряду с грохотом толкушек, измельчающих сырье, и гулом прессов, отжимающих из влажных еще листов воду. Если же ее пели на вечерних посиделках, то все присутствующие ритмично притопывали и хлопали в ладоши, имитируя стук все тех же толкушек.

Ранним утром я поднялся…

Здравы будьте, бумажные мастера!

Ранним утром я поднялся…

Славься, лист белый бумажный!

Здравы будьте, бумажные мастера,

Обошли вы всю Францию, совершенствуясь в своем ремесле!

К своему чану я подошел…

Здравы будьте, бумажные мастера!

К своему чану я подошел.11[11]

Клер прихватила с собой фонарь, но зажигала его обычно только в полной темноте. Когда рядом Соважон, чего бояться? Тот, кто попытается обидеть девушку, столкнется с псом, чья волчья кровь таит в себе много сюрпризов…

— «Здравы будьте, бумажные мастера!»

Клер умолкла. Как ни принуждала она себя к веселью, мысли возвращались то к трагичной кончине Катрин, то к денежным проблемам отца, то к отчаянию Бертий.

— А, вот еще одна! Гляди-ка, Соважон!

Она наклонилась, чтобы подобрать улитку, ободок раковины которой был очень твердый. Только такие, взрослые особи годились для еды, потому что их раковины не ломались в процессе приготовления. Сетчатая сумка с крышкой на пружине была уже наполовину полной. Ее Клер подарил Базиль. Он называл ее садком и использовал на рыбалке. Вспомнив про друга, девушка еще больше загрустила.

«А не сходить ли мне к его дому? Вдоль ограды всегда много ракушек. Там рядом канавка, и всегда очень влажно!»

Путь можно было срезать, пройдя через лужок, усеянный молочно-белыми лютиками. Взгляд девушки невольно задержался на огромной каменистой глыбе, которая высилась над мельницей.

«Раньше я была так счастлива… Пара месяцев — и как все переменилось!»

У Клер было безмятежное детство. Первые воспоминания, конечно же, связаны с мельницей. Отец брал ее, трехлетнюю, на руки и носил в цех, где голландские роллы неутомимо измельчали бумажную массу, острый запах которой она научилась любить. Ортанс, при всей своей суровости, о

1 ... 14 15 16 17 18 19 20 21 22 ... 160
Перейти на страницу: