Поэтому никто из малайских бандитов ко мне не стал цепляться. Просто проводили мою внушительную фигуру внимательными взглядами и вернулись к своим, несомненно очень важным делам. Мне тоже от тех узкоглазых братков ничего не надо было. Навигатор мне в помощь и тактический компьютер, которые уверенно вели меня к нужному дому. Вот я уже на месте. К сожалению, я в этом азиатском квартале выделяюсь очень сильно. Я же высокий и здоровенный белый парень с боевыми имплантами. Такие тут не живут. В основном здесь обитают люди азиатской наружности. А немногочисленные белые, проживающие здесь, таких внушительных габаритов и имплантов не имеют. Тут же всякие опустившиеся нищеброды живут. Трущобы одним словом. Поэтому мне слиться с толпой тут ну никак не получится. Значит, долгая слежка за объектом отменяется. Подозреваемый меня сразу вычислит и поменяет место жительства.

Поэтому будем действовать быстро. Не особо скрываясь, поднимаюсь на третий этаж. Так, вроде бы, здесь? Дверь в квартиру из дешевого и ободранного пластика. Отлично! Люблю такие двери. Выбивать! Звонок не работает. Вежливо стучу. За дверью слышится какое-то шебуршание. Чуткие кибернетические аудиосенсоры, встроенные в мои уши, работают очень хорошо. Поэтому я отчетливо слышу дыхание одного человека в нужной мне квартире. Похоже, что хозяин квартиры на месте. Вот он, стараясь не шуметь, подходит к двери, чтобы посмотреть в видеоглазок, кто же там к нему сейчас ломится. Когда тип за дверью подходит к ней вплотную. Я с размаху бью по двери правой ногой. В воспоминаниях Алекса Кота я видел, как он таким манером даже тонкие металлические двери выбивал. А тут какой-то дешевый и хрупкий пластик.

Вот против таранного удара ножного боевого импланта эта убогая дверь не устояла. И с грохотом слетев с петель, влетела внутрь квартиры. Сбив с ног и придавив того, кто стоял за ней в тот момент. Вытащив пистолет из кобуры на всякий случай, захожу в квартиру. Осматриваюсь по сторонам. Между прочим, на грохот выбиваемой двери здесь даже никто и не дернулся. Не повыбегали вдруг неожиданно любопытные соседи. Никому не было интересно, что тут происходит. Здесь же подобные бытовые разборки между алкашами и наркоманами случаются часто. Поэтому всем тут было наплевать, что творится в квартире Алана Форда. Думаю, что когда он там насиловал и убивал детей. Всем соседям также было на это положить с прибором.

Отбрасываю в сторону дверь и вижу его. Сканирую, идентифицируя личность. Точно он. Ошибки нет. Алан Форд собственной персоной. Живой и почти невредимый. Шишка на лбу и расквашенный нос – это несерьезные повреждения. Главное, что этот урод говорить может. И он мне сейчас все расскажет. Из памяти корпоративного спецназовца Алекса я почерпнул знания по правильным пыткам. Вояк корпорации серьезно и вдумчиво учили пытать пленных, выбивая из них ценные сведения. Вот и мне эти знания сейчас пригодятся. Алан Форд все еще лежит на полу. Он жив, но сознание от удара дверью потерял. И это очень кстати. Значит, мне будет проще его зафиксировать для допроса.

Быстро подтаскиваю безвольное тело педофила к металлическому массивному стулу. И надежно приматываю Алана Форда к нему скотчем, который я предусмотрительно прихватил с собой на эту миссию. Потом заклеиваю ему рот тем же скотчем. Все, клиент готов к допросу. Прислушиваюсь к себе. Хм! Нет у меня никакой жалости к этому типу. Я прекрасно видел, что он вытворял на видео с той маленькой девочкой. Таких тварей надо уничтожать с особым садизмом. Чтобы каждый их последний миг был наполнен болью и отчаянием. Такие люди не имеют право на прощение и милосердие. Вот такая у меня жизненная философия имеется.

О, а вот и нужный реквизит. Вижу пачку гвоздей. Длинные и тонкие. Самое то. Сейчас мы устроим сеанс иглоукалывания мистеру людоеду и педофилу. Беру несколько гвоздей из пачки и подхожу к зафиксированному насильнику маленьких девочек. Приступим. Втыкаю пару гвоздей в определенные болевые точки на его шее. Алан Форд резко приходит в себя, начинает дергаться в путах и мычать от боли. Вытаскиваю гвозди из ран.

– Слушай сюда, мразь! – твердым шипящим голосом говорю я, наклоняясь прямо к испуганному лицу маньяка. – Сейчас ты испытаешь такую боль, которую не испытывал никогда в жизни. И я это сделаю не ради природного садизма. А для того чтобы ты понял, что тебя ждет. Если ты откажешься отвечать на мои вопросы. А теперь наслаждайся моментом, скотина!

Потом я начинаю втыкать гвозди прямо в болевые точки на теле Алана Форда. Минут пять педофига выгибает дугой от нестерпимой боли. Я при помощи специальных датчиков, встроенных в мое тело, чутко контролирую его пульс и состояние организма. Чтобы этот подонок не помер внезапно от болевого шока или разрыва сердца. Опытный палач должен знать такие нюансы. А то вместо разговорчивого пленного может получить молчаливый труп. Алекс Кот такие тонкости допроса знал. Поэтому я тоже палку особо не перегибал. И жизни Алана ничего не угрожало. Пока не угрожало. Пока он мне еще был нужен живым и разговорчивым.

Наконец, я решаю, что хватит с этого педофила демонстрации серьезности моих намерений. Вытаскиваю гвозди из его ран и начинаю задавать вопросы, сняв с его рта клейкую ленту. Честно предупредив, что если Алан Форд начнет кричать и звать на помощь. То сеанс боли повторится. И теперь он будет еще более долгим. Засранец (а он реально обделался) все прекрасно понял и с готовностью начал отвечать на все мои вопросы. Интересно, вот почему все эти люди, которые так любят издеваться и причинять боль другим людям, всегда так боятся боли? Ведь все эти педофилы, маньяки и прочие моральные уроды на самом деле могут издеваться только над слабыми и теми, кто не сможет за себя постоять. Эти твари в человеческом обличье являются обыкновенными трусами. Которые очень боятся боли и кайфуют от того, что причиняют боль другим людям. Беспомощным жертвам, лишенным возможности к сопротивлению. Поэтому этот педофил мне здесь все очень подробно рассказал. Про то что он и его подельники творили в округе. В его глазах при этом стоял такой дикий ужас. Когда он следил за окровавленными гвоздями, которые я крутил в пальцах правой руки. Этот неприятный товарищ очень не хотел, чтобы эти самые гвозди опять вернулись в его организм. Он панически боялся боли. Своей собственной боли.

Когда я