Сам марат был крупным мужчиной, высоким, могучего телосложения, слишком крупным даже для представителя своего народа, и под его рубашкой перекатывались мощные мышцы. Жесткие волосы, заплетенные в боевую косу, были откинуты назад, а на груди виднелась резаная рана с засохшей кровью. Несмотря на грубые черты лица, в глазах, смотревших на Дрейка из-под нависших бровей, светился ум. Он был в рубашке, подаренной ему гольдерами Вестланда после сражения, хотя он расстегнул ее на груди и оторвал рукава, чтобы могли поместиться руки и плечи. Казалось, холодный ветер его совершенно не беспокоит.

— Бонуло, — крикнул Дрейк.

Марат кивнул.

— Дрейк. — Он показал большим пальцем себе за спину. — Раненые.

— Мы готовы помочь. Заносите их.

Губы Бонуло искривились в улыбке, и стали видны его короткие крупные зубы. Он кивнул Дрейку в знак благодарности и отвязал большой мешок с перевязью от седла геардоса. Затем он ухватился за плетеную кожаную веревку и соскользнул со спины животного. Подойдя к Дрейку, он обменялся с ним приветствием, как это было принято у Маратов, ухватившись рукой за его предплечье.

— Я буду очень вам признателен. Мы не в силах справиться с некоторыми ранами. Я подумал, может, вы захотите нам помочь.

— Это честь для нас, — Дрейк знаком показал Джерами, чтобы тот позаботился о раненых Маратах, а конюхи занялись лошадьми, геардосами и парой покрытых кровью волков.

— Ты хорошо выглядишь, — сказал Дрейк.

— Как твой племянник? — пророкотал Бонуло.

— Уехал учиться, — ответил Доейк. — Кито?

— Уехала учиться, — сказал Бонуло и посмотрел на Кэлен. — А, девушка, которая летает. Тебе нужно больше есть, девочка.

Кэлен рассмеялась.

— Я пытаюсь, но Первый лорд постоянно меня посылает с разными поручениями.

— Да, когда слишком много бегаешь, можно легко похудеть, — согласился Бонуло. — Заведи себе мужчину. Роди парочку детишек. Это всегда помогает.

Внутри у Кэлен все сжалось от отвратительной, тошнотворной боли, но она постаралась улыбнуться.

— Я подумаю.

— Ха, — не унимался Бонуло. — Дрейк, может, у тебя в штанах кое-что испортилось?

Дрейк стал пунцовым.

— Хм. Нет.

Богуло увидел замешательство графа и громко расхохотался.

— Да, астелианцы. Все совокупляются, — заявил Бонуло. — Всем нравится. Но только твой народ делает вид, якобы это не про вас.

Кэлен с удовольствием смотрела на пунцового Дрейка, хотя боль, которую ей причинили слова Марата, не позволила ей самой покраснеть. Дрейк, наверное, подумает, что она слишком искушена, чтобы так легко смущаться.

— Бонуло, как ты получил свою рану? — спросила она, чтобы сменить тему разговора и спасти Дрейка. — И что случилось с твоими людьми?

Улыбка вождя Маратов погасла, и он с мрачным видом оглянулся на равнину.

— Я получил свою рану из-за собственной глупости, — ответил он. — Остальное предназначено только для твоих ушей. Давай куда-нибудь отойдем.

Дрейк нахмурился, кивнул Бонуло и позвал его за собой. Они вместе вошли на территорию гарнизона и направились в кабинет Дрейка.

— Хочешь чего-нибудь поесть? — спросил Дрейк.

— После того как поедят мои люди, — ответил Бонуло. — И их чала. Животные.

— Я понимаю. Садись, если хочешь.

Бонуло тряхнул головой и принялся молча расхаживать по кабинету, взял несколько книг с маленькой полки и внимательно посмотрел на страницы.

— Ваш народ, — сказал он. — Он так сильно отличается от нашего.

— Кое в чем отличается, — не стал спорить Дрейк. — Но во многом мы похожи.

— Да. — Бонуло пролистал «Хроники Гая», помедлил, разглядывая иллюстрацию в одной из них. — Мой народ почти ничего не знает из того, что известно твоему народу, Дрейк. У нас нет этих… как вы их называете?

— Книги.

— Книги, — повторил Бонуло. — И рисунков-слов, которые ваш народ использует в них. Но мы старый народ, и у нас тоже есть знание. — Он показал на свою рану. — Порошок из черного корня и песчаной травы снял боль, высушил кровь и закрыл рану. А вам бы пришлось ее зашивать или воспользоваться колдовством.

— Я не сомневаюсь в знаниях и умениях твоего народа, Бонуло, — сказал Дрейк. — Вы другие. Но это не делает вас хуже нас.

— Не все астелианцы так думают, — улыбнувшись, сказал Бонуло.

— Не все.

— У нас есть собственная мудрость, — сказал он, — которая передается из поколения в поколение со времен первого рассвета. Мы поем нашим детям, а они своим, и так мы помним то, что было.

Он подошел к камину и поворошил угли кочергой. Оранжевый свет отбрасывал на его могучее тело тени, казавшиеся живыми, и придавал лицу мрачное выражение.

— Я совершил великую глупость. Наша мудрость меня предупреждала, но мне не хватило ума правильно оценить опасность.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Кэлен.