находятся здесь, чтобы посмотреть на мое выступление, посмотреть на меня как на солистку; все окружающие меня на сцене люди исчезали и я мысленно представляла себя с микрофоном в руке во власти собственного шоу. В группе уже чувствовалось, что каждый находится в своем собственном мире, в своей атмосфере. Одним было хорошо и в футболке «Тимбириче», а другим, как я, хотелось расправить крылья и устремиться в одиночный полет. Так уж получилось, что мы с Эдуардо Капетильо в 1988 году одновременно покинули группу со смешанным чувством боли и грусти, но в то же самое время возбужденные и опьяненные мечтами.

Мне предложили поучаствовать еще в одном сериале под названием «Свет и тень», который на самом деле стал скорее тенью, чем светом, потому что развитие сценария зрителям не понравилось. Не стоит, однако, забывать, что совсем недавно подошла к концу очень популярная среди молодежи тех лет «мыльная опера», — и вдруг этот сериал с налетом философии, который дал мне возможность познакомиться и поработать с Энрике Áльваресом Фéликсом[31], и благодаря которому началась моя крепкая дружба с его матерью Марией Феликс[32], Доньей, одной из наших самых прославленных и знаменитых див мексиканского «золотого кино». Мне очень помогли ее советы и наблюдения. Она всегда говорила мне: «Талия, красота начинается с ног». Под этим она подразумевала, что твоя походка, как и осанка, определяют твое изящество, грациозность и своеобразие.

Мечты о карьере солистки

Не покладая рук, я трудилась на съемочной площадке, чтобы двигаться вперед в мире сериалов, разворачиваться и расти как актриса. В то же время у меня был непочатый край работы вместе с «Тимбириче». То, что я стояла на сцене вместе с ребятами и пела вживую, выливалось в энергию, которую я уже не могла получить, не будучи с ними. Необходимость петь превращалась в неуемное желание выпустить сольную программу. Больше всего мне хотелось подняться на сцену и взять в руки микрофон, но я понимала, что для этого нужен был план, нужна была подготовка. Во мне развивалась и крепла мечта, желание стать солисткой. Я видела, как я пою свои песни, стоя на сцене наедине со зрителями и разделяю с ними этот чарующий, волшебный миг. Но для того, чтобы воплотить в жизнь свои мечты, я должна была эту жизнь изменить, поэтому я решила, что по окончании съемок моего третьего сериала «Свет и тень» я на время уеду жить в Лос-Анджелес, чтобы изучать пение и танцы. Мне хотелось научиться играть на каком-нибудь инструменте типа бас-гитары и усовершенствовать технику написания песен.

Со своими мечтами и цветущими семнадцатью годами за плечами я приехала в Голливуд в сопровождении моей неразлучной сообщницы-мамы. Как поется в моей песне: «Пляж, солнце и пальмы»[33]. Я здесь, Калифорния! Я сняла квартиру в Вествуде, районе Лос-Анджелеса, вблизи которого находились кинотеатры, рестораны, магазины, кафе… словом, молодежная среда, идеальная для меня еще и потому, что Калифорнийский Университет Лос-Анджелеса находился совсем рядом. Какое место! Этот университет один из самых больших и значимых университетов калифорнийского штата. А гулять по его ухоженным, замечательным паркам, любоваться зданиями совершенно разных архитектурных стилей, наблюдать за молодежными компаниями, бродящими туда-сюда по дорожкам, было для меня бесподобным событием в жизни. В Университете я брала уроки английского, но также мне хотелось овладеть игрой на музыкальном инструменте, и я ездила в район Мерлоуз брать уроки игры на бас-гитаре. Я моталась по всему городу, поскольку помимо вышеперечисленного посещала еще танцевальную студию в Санта-Монике и брала уроки пения в Сан-Фернандо Вэлли. Целый день я разъезжала с урока на урок во взятом напрокат красном автомобильчике, слушая заведенные на полную мощь кассеты «Аэросмит», Джанет Джексон, Мадонны, «Дорс» и «Джорни».

Мама сопровождала меня всегда и повсюду, она словно была моей тенью, не отпуская от себя ни на шаг. Она видела, слышала, чувствовала то же, что и я. Она даже ждала меня в университетском кафе до тех пор, пока я не выходила из класса. Было немного странно в окружении молодежи видеть сеньору в возрасте, которая каждый день по три часа просиживала в кафе, поджидая меня. Для меня это была довольно тяжелая ситуация, потому что в своем стремлении заботиться обо мне и опекать она ограничила мою возможность свободно раскрыть себя как девушке и как женщине… Но всему своя причина и, если бы все было не так, я, возможно, не прожила бы все то, что прожила. Она поступала так потому, что как мать чувствовала, что должна была защищать меня, и за это я всегда буду ей благодарна.

Это приключение в Лос-Анджелесе длилось почти год. В этот период я отключилась от всего и ото всех, полностью посвятив себя артистической подготовке. Когда я оставила «Тимбириче», сеньор Аскáррага[34] посчитал, что было очень важным дать мне возможность раскрыть себя, самореализоваться в музыке, так сказать, огранить неотшлифованный алмаз, превратив его в бриллиант. В конечном счете, он был моим Пигмалионом. Частью его программы была идея послать меня учиться в столицу шоу-бизнеса, в Лос-Анджелес штата Калифорния.

Сеньор Мильмо Аскаррага, прозванный «тигром», был одним из наиболее влиятельных людей не только в стране, но и за рубежом. Он был сыном Эмилио Аскаррага Видауретта, который основал «Телевису». Он был владельцем телекомпании «Унивисьон» и президентом кабельного канала «Галависьон», вещающего на испанском языке.

«Тигр» был тем, кто организовал всю структуру того, чему я должна была научиться и что должна была довести до совершенства в своей карьере. Основным пунктом моей поездки было составить цельное представление о моем первом сольном диске. Я должна была понять тональность своего голоса, музыкальный стиль, представить в общих чертах то, что хотела показать людям в новой форме со своими идеями и музыкальными предпочтениями продюсера Альфредо Диаса Ордаса, который отвечал за музыкальную составляющую компании «Телевиса». Альфредо был мечтателем и фантазером, человеком с необычайно эксцентричным характером. Как только мы с ним познакомились, мы стали родственными душами. Нам удалось создать то, что впоследствии превратится в классику восьмидесятых. Шлягеры «Слюна», «Пот», «Кровь» и «Пакт между нами двумя»[35] знаменовали собой ту эпоху, а в наши дни они считаются классикой мексиканской поп-музыки. Судьба свела нас вместе, и мы создали чистой воды