Шрифт:
Закладка:
Официантов предупредили: когда будете разрезать сладкий шедевр кулинарного искусства, середина вместе с раковиной должна попасть только к жене, ни в коем случае не к свекрови, не к сестре – именно к виновнице торжества. Еще бы, в раковине находился Мишин подарок по случаю свадьбы – маленькая темно-синяя коробочка, перевязанная шелковой ленточкой. В коробочке лежал граненый стекловидный камень размером с перепелиное яйцо. Как вы поняли, Миша не терпел подделок даже в глазах у крокодила, что уж говорить о жене. Конечно, это был бриллиант – настоящий, чистый, сверкающий, как южные звезды.
Я даже не пыталась предположить, сколько стоит такой подарок, потому что тогда еще не очень любила бриллианты. Не было возможности оценить их по достоинству: мама моего Сержа после нашего расставания вежливо попросила вернуть ей подарки сына. Я не возражала.
Добравшийся до меня Миша Шопенгауэр, кажется, был доволен. Во всяком случае, казался таким. От вставания с места меня удержало сознание выполненного долга и того, что я ни одной копейки не заработала на этой невероятно роскошной розовой свадьбе. Я не чувствовала себя должницей семьи Философа (такова была Мишина кличка).
Миша плюхнулся прямо на ступеньки рядом со мной. Надо отдать ему должное, даже в смокинге он выглядел неординарно. Впрочем, это был не совсем смокинг, кажется, такие пиджаки называются таксидо. Миша довольно долго молчал, я даже подумала, что он пришел просто помолчать со мной. Но молчать мне было недосуг, я внимательно посмотрела на «розового» мужа. Тот встрепенулся:
– Аня, вы даже не представляете, как я вам благодарен.
– Я впервые встречаю человека, который так относится к своей жене. Тем более после такого срока совместной жизни. Так что не стоит благодарности, Михаил.
– Если не трудно, называйте меня просто Миша.
– Хорошо, Миша. Я на самом деле тронута.
– Вы даже не представляете себе, какая у меня жена!
– Очень даже представляю. Я вижу ее практически как вас.
– Нет, я не то имею в виду. Вы не знаете, что такое наши жены. Это – самые клевые, умные, красивые и любимые женщины нашей жизни. Мы прошли с ними огонь, воду и медные трубы.
Миша незаметно перешел в рассказе на «мы», – видимо, сказочные препятствия штурмовали несколько супружеских пар. Я не просила его обобщать, но он сам пустился в рассуждения, только решил со следующей фразы быть более откровенным со мной, поставив вместо коллективного «мы» индивидуалистское «они». Получилось больше похоже на правду:
– Они прошли с нами огонь, воду и медные трубы. Вы же не думаете, что мы начинали с того, что сейчас имеем. Я считаю, что больше половины заслуг в этом – моей жены… Гм, в смысле – наших жен. Блин, как я вспомню эту убогую коммунальную квартиру, эти пронумерованные веники и швабры, расписание уборки коридора и туалета, очередь в душ… Родственников, спящих на раскладушках так плотно, что выйти из комнаты ночью было невозможно. Черная от тараканов стена сортира… Вот так я жил, когда мы познакомились, Аня. Даже не знаю, зачем все это рассказываю. Похоже, я в вас почувствовал родственную душу…
– Я тронута, Миша. Можете даже называть меня сестрой. Вам пора за стол, праздник еще не закончился.
– Нет, я хочу тебе рассказать. – После моего предложения вступить в родственную связь Миша непроизвольно перешел на «ты». Я не возражала. Пусть расскажет, только не долго. – Наши жены – посмотри на них, они такие, такие… красавицы. Эти безмозглые дворняжки им в подметки не годятся.
– Миша, у меня никогда не было собак, я не могу сравнивать…
Он дружески положил руку мне на плечо.
– Ты знаешь, о ком я. Мы все просто моральные уроды по сравнению с ними.
Я очень надеялась, что не причислена к категории моральных уродов, поэтому жаждала продолжения откровений. В конце концов, я потратила немало усилий, чтобы праздник удался, и имела право убедиться в целесообразности потраченных сил и денег…
– Михаил, я не слишком хорошо разбираюсь в людях, но надеюсь, что вы не имеете в виду меня, ну, не считаете меня моральным уродом.
– Анечка, конечно нет. Я хочу рассказать вам про свою жену. Она отмороженная. – Мне показалось, что Мише пора потанцевать. Можно даже со мной.
– Михаил, я вас очень прошу, не говорите слов, о которых можете потом пожалеть.
– Я еще ни разу в жизни не жалел о своих словах, тем более о поступках. – Язык немного заплетался. В эти моменты Миша брал пятисекундный тайм-аут, чтобы привести в порядок артикуляцию. – Да, она отмороженная, и я люблю ее именно за это…
Я сдалась, поняв, что мне все-таки придется выслушать оду под названием «Моя прекрасная леди». Последней попыткой прервать поток пьяных откровений было замечание, что, по-моему, супруга его потеряла. Я нарочно вглядывалась в даль и уже почти видела невесту, бегающую по залу в поисках мужа. На Мишу слово «потеряла» оказало магическое воздействие, он встрепенулся, запетушился, расправил плечи, и тут началось…
– Нет, лапушка, в том-то и дело, что не потеряла! И не потеряет никогда! – Мишин напор и энтузиазм сбили меня с толку. Тем более что на сцену было пора выходить Миледи с птицами счастья – окрашенными в розовый цвет голубями. Правда, держатели голубятни уверяли, что это – их натуральный окрас, что вполне вероятно, если учесть, что розовые птицы в природе существуют. Они немного больше обыкновенных и, как мы знаем, являются детьми заката. Розовые голуби, очевидно, являются детьми серых пасмурных облаков или порождением фантазий изготовителя красок для перьев. Номер тем не менее был очень нежным и возвышенным, мне хотелось бы, чтобы Миша его посмотрел. А Мише хотелось, чтобы я слушала его историю. Ок. В конце концов, Миша – мой работодатель. Я поднесла рацию ко рту:
– Надюш, возьми пока управление на себя – я на связи. Рация при мне. Говорю с боссом. – Надя была незаменимым помощником в аварийных ситуациях. Тем более теперь у нее появилась правая рука – супервайзер Виталик не желал отказываться от своих полномочий даже на время праздника. Его служебное рвение, кажется, не раздражало Надюшку. Надо отдать ей должное, Надя при любых обстоятельствах сохраняла два качества – спокойствие и позитив. Мне
