Шрифт:
Закладка:
Здесь бюджетно, просто, но затейливо. Взять хотя бы салат с курицей, крабовыми палочками, консервированными ананасами – сюр и шик в одной тарелке, вариации на тему пиццы (из реальной каменной печи, не хухры-мухры), молочные коктейли с адски сладкими сиропами и алкоголь без вопросов и паспорта – моё место.
Всегда кто‑то сидит, но столики есть – магия.
Заняли с Машкой, Юрой и Денисом один из трёх прямоугольных на небольшом возвышении – этакий мини-зал в основном. Бек слева, обнимает за талию, притянул к себе, развернулась спиной, ноги на свой стул пятками задрала, башку примостила – кайф. Смотрю на Марусю, невольно вспоминаю, как были здесь с Артёмом и Костиком. Как будто недавно и одновременно миллион лет назад.
Юрий Юрьевич её не касается, по крайней мере, сверху не видать, а где и чем они трутся, проверять не комильфо. А то мне «сразу свечку врýчат, а может быть, вручáт». Ха-ха!
Парни болтают о какой‑то университетской ерунде и спорят не всерьёз, из разряда «у нас совсем не так». Такого «лёгкого» и «юного» Дена почти не помню. Какое там почти? Совсем! Он, кажется, даже выпить заказал, пока мы с Мари дружно писали и «дверь держали». На моей памяти колу в широком коротком стакане тут отродясь не подавали, и пахнет эта самая кола вискарём. Басисту то же самое принесли, по ходу. На здоровье, что тут скажешь? Надо проверить – всем можно или только взрослым мальчикам наливают:
– Маруся, по коктейлю? – подмигиваю всем телом. Денис сжимает пятерню на животе. Но молчит.
– Наш любимый «Эскимос»? – поднимает бровь подруга.
– А почему бы и да?! – интересно, насколько у Бек-Назарова хватит терпения.
– Молодой человек! – выбросила Машка руку вверх – отточенным годами посиделок жестом.
– Прошу прощения, наша недоработка! Не надеялись, что составите компанию! Я на бар – два «Эскимоса», а потом еду закажем через «молодого», – поднялся Юра.
Поворачиваю голову и наблюдаю картину маслом: Бек смотрит на блондина так проникновенно, что по сравнению с ним Медуза горгона – добрая фея.
Целую своего парня рядом с ухом, тяну носом воздух, шепчу:
– Один, и поем, фиг с ним, что после шести. Обещаю, – ещё поцелуй.
– А я что? Я ничего! Я вообще молчу, – отстраняется, берёт за подбородок, поднимает вверх, целует в губы, сжимает руку сильнее, шипит: – Дай повод! Пожалуйста…
– Тогда два… и к тебе на такси… – смотрю прямо на него, сейчас шею сверну или потащу его в уборную!
– Дядя Юра, Але сразу два!
Басист вернулся, пролезая мимо Маруси к стенке, небрежно провёл рукой по её предплечью, примостился к ней лицом, в полоборота к нам, взял за кисть.
– А почему «дядя»? – интересно, откуда такое странное прозвище, парень выглядит чуть ли не младше Дена!
– Бек сегодня переименовал, обозвал «старикашкой». Разница в три года в мою пользу показалась ему колоссальной, – пожаловался Иванов, не сводя взгляда с Машки.
– Двадцать четыре – не приговор! Песок не сыплется, я проверяла! – улыбнулась ему подруга.
Какие нежности, уж куда там.
– Ты вроде на четвёртом курсе?! Не сразу поступил? – всё ещё не сходится у меня.
– Люша, ты чем слушала? «Погрансолдат», помнишь?! Двадцать седьмого мая поздравлять? – Маруся провела тонким указательным пальцем по шраму на щеке, спустилась на губы.
Юра странно завис. Смотрит мимо неё. Улыбнулся, похоже, что на автомате, тихо сказал:
– Лучше не надо…
Неловкое молчание прервал официант, выгрузил наши коктейли и предложил сделать основной заказ.
Бек
33
Городская сеть пиццерий, состоящая из целых двух заведений, не внушала гастрономического доверия. Но, кроме пары волос в тарелках и средней заветренности салатов, ни в чём криминальном замечена не была.
Ребята сидели по парам, распределившись, казалось, по цвету волос от тёмного к светлому: брюнет Денис и рыжая Аля, русая Маруся и блондин Юра.
Сгущающийся вечер окутал город, медленная нитка светящихся фарами и габаритами машин за окном неумолимо ускорялась. Пустело кафе.
Молодые люди трижды поели, выпили, наболтались, не спешили расходиться – долго и упорно пили чай. Даром что четверг.
У Али заверещал сотовый. Звонила мама. С дежурства. Девушка отошла в сторону и нажала «ответить».
– Люша, ты дома?
– Нет, мам, мы в «Экспромто» с Денисом, Машкой и её молодым человеком, Юрой. Я тебе рассказывала.
– Ладно, когда домой? Отец вернулся из Загорска? Не могу ему дозвониться.
– Скоро. Мы хотели ещё к Машке зайти, всё равно рюкзак у неё остался… – замялась девушка.
– Завтра в школу не встанешь, – на удивление сочувственно, без напора отозвался усталый голос в трубке.
– Если ночевать – встану, и идти близко. А до Маруси такси возьмём. Денис проводит…
– Ты ж понимаешь, что отец не одобрит… Знаю я твои «к Машке»… Ладно, перезвонит, скажу, что отпустила. Очень тебя прошу, напиши мне, когда будешь «у Маши»? – врач сделала акцент на женское имя.
– Хорошо, мам, спасибо. Я тебя люблю. Поспать получится?
– Не знаю. У нас в родах две бабы валяются с «шестью сантиметрами», и ещё одну по скорой привезли – тридцать восемь недель, вторые роды, воды потекли, вроде как схватки. Сейчас пойду смотреть.
– Вторые должны недолго. Как часто схватки? – на автомате поинтересовалась Аля.
– По её словам, раз в три минуты…
– Если шейка сглажена и открытие хоть какое‑нибудь есть, то должна быстро родить. Держись, мам!
– Дай бог. Спасибо, дочь. Целую.
Бек напряжённо смотрел на кудрявый силуэт, не зная, чего ждать. После разговора девчонки с матерью могла случиться и истерика, и душевный подъём.
Аля возвращалась со своей фирменной, радостной, лучезарной улыбкой. У парня отлегло.
– Я сегодня ночую у Маруси – волшебство, – проворковала она, хлопая ресницами в сторону Дениса.
– Третий «Эскимос»? – поинтересовался он, сидя притянул девушку к себе, обездвижил предплечьями её ноги. «Русалка» покачнулась, но, слегка завалившись на Дена, затормозила о голову парня.
– Проводите нас на такси и пешком к себе? – невзначай бросил Юра.
– Нас? У меня сегодня все собрались ночевать? – ехидно подняла бровь длинноногая красавица.
– Ну если ты приглашаешь, то да. Но я и мечтать не смел! Исключительно проводить и ручку поцеловать, – похлопал ресницами басист.
– За кого ты меня принимаешь? Совесть замучает тебя пешком по городу гонять. Но завтра утром к первому уроку! Слышишь? – сдалась Фельдман.
Дядя Юра кивнул и поцеловал Машину ручку, не откладывая в долгий ящик.
Машина затормозила у шлагбаума на въезде в круглый двор красного кирпичного клубного дома на
