Шрифт:
Закладка:
— Револьвер у меня тоже имеется, — утвердившись на ногах и прислонившись к стволу ближайшего дерева, Навашин похлопал себя по тому самому левому карману пальто, который прежде терзал своей рукой, по всей видимости, пытаясь достать оружие. — Правда, воспользоваться им у меня не вышло, — как-то даже повинился он перед Александром. — Но, да то вы сами всё прекрасно видели.
— Н-да, — только и смог что высказать в ответ на подобное откровение Геркан.
— Н-да, — вновь повинно склонив голову, повторил за своим спасителем Дмитрий Сергеевич. — И что теперь прикажете делать?
— Я вам приказать ничего не могу, — прекрасно понимая, что последняя высказанная вслух фраза была риторической, тем не менее принялся отвечать Александр. Всё же ему нужен был этот человек с его многочисленными связями. И сейчас, после столь солидного психического потрясения, он вполне мог быть куда более договороспособным. Вот танкист и не стал упускать свой шанс. — Могу лишь напомнить, что готов стать посредником между вами и суммой в полмиллиона долларов в ответ на некоторые услуги. Что же касается всего произошедшего — то это вам решать, раздувать из случившегося скандал или же утрясти всё тихо-мирно. Так сказать, в частном порядке. Но одно я у вас не попрошу, а простаки потребую! Ни в коем случае не втягивайте меня в дальнейший ход событий связанный с данным покушением. Каким бы этот самый ход ни был. Сами должны понимать, что излишнее внимание к моей персоне не нужно, ни мне, ни вам. Ведь, случись у меня проблемы с французскими жандармами, я могу наговорить такого, что, не только меня, но и вас тут же попросят покинуть страну. И это в лучшем случае. Про возможность же заработать озвученную мною ранее сумму вовсе придется забыть!
— Насчет этого можете не беспокоиться, Александр Никифорович. Разумение имею, — Навашин тут же принялся заверять своего спасителя в том, что не является совсем уж дураком. — Ваша персона останется инкогнито. Даю слово! И дня через два буду готов выслушать ваше предложение, так сказать, в полном объеме.
— Уверены, что пары дней вам хватит, дабы прийти в себя и озаботиться насчет… — не сумев подобрать нужных слов, Геркан лишь махнул рукой в ту сторону, откуда велась стрельба, как бы имея в виду ситуацию с покушением.
— Да. Уверен, — утвердительно кивнул головой Навашин. — Если бы еще вы подсказали, кого именно мне следует винить в случившемся, — состроил совсем уж жалостливое выражение лица этот хитрец и прохиндей, естественно, желавший получить на блюдечке с голубой каёмочкой весь расклад по покушению на себя любимого. — Это здорово облегчило бы мне жизнь.
— Хотите верьте, хотите нет, — нахмурившись и смерив «невозвращенца» не самым дружелюбным взглядом, Александр показательно тяжело вздохнул, — но из того, что стало известно мне, тут оказались сильно завязаны французские фашисты. Эти, как их, кагуляры[1], — решил он пустить ход гипотетического следствия по одному из двух известных ему следов, поскольку работать против сотрудников НКВД уж точно не собирался. — Потому советую поискать в их среде высокого блондина с простреленной пулей ногой, — показательно покачал он так и удерживаемым в руке револьвером перед носом «невозвращенца». — Как минимум, один раз я его точно ранил. И убегал тот подволакивая правую ногу.
— Кагуляры? — откровенно изумилась жертва сорвавшегося покушения, поскольку прежде нынешний собеседник сам же говорил ему, что ниточки ведут в Москву. А коммунисты с кагулярами уж точно находились по разные стороны баррикад.
— А вы полагаете, что в СССР просто так шли громкие судебные процессы над изобличенными фашистскими пособниками? — вопросом на вопрос ответил краском. — Не-е-ет, дорогой Дмитрий Сергеевич, — протянул Геркан, заодно покачав головой для пущего эффекта отрицания, — многие из них получили по заслугам. И, как вы сами ныне должны понимать, еще далеко не всех из их числа удалось выявить и предать правосудию. А ваша смерть должна была стать лишь еще одним гвоздиком в крышку гроба франко-советских отношений, которые определенные политические силы всячески стремятся, если не уничтожить, то уж точно свести к минимуму. Хотя, признаю, и перегибы у нас тоже случаются. И невиновные страдают. Что есть, то есть, — тут же поспешил уточнить свою позицию «товарищ Серебров», заметив, как взгляд спасенного становится всё более и более скептическим. — Отрицать подобное уж точно не буду, поскольку и сам успел прочувствовать на собственной шкуре гостеприимство товарищей чекистов, почти полгода просидев в застенках, — памятуя о том, что сам Навашин тоже едва не примерил на себя «тюремную робу», но вовремя смылся из страны, сделал акцент на подобном факте из своего прошлого танкист. Так сказать, чтобы заставить визави прочувствовать хоть еще капельку солидарности с собой для облегчения дальнейшего общения. — В общем, как говорится — лес рубят, щепки летят. И участь этих самых щепок нередко становится незавидной. Сам таковой был. Потому знаю, о чем говорю. Как знаю, что и правосудие в СССР также не является пустым звуком. Во всяком случае, в моем случае разобрались и вернули меня обратно в строй, даже извинившись ради приличия, — вроде как сказал он чистую правду, разумно умолчав о «незначительных деталях» своего случая и то, что, по факту, был действительно виновен.
— Значит кагуляры, — поняв, что ничего более ему не выдадут, понимающе покивал головой Навашин и показательно охнул, схватившись за место поражения пулей, после того, как попытался сделать несколько шагов. — Не поможете ли мне выбраться из этого проклятого леса? А то, опасаюсь, сам я слишком долго буду ковылять от одного дерева к другому, пока не доберусь до ближайшей оживленной улицы, где смогу поймать такси.
— До границы насаждений доведу, а дальше, уж простите, вам придется справляться собственными силами. Сами понимаете, нельзя мне оказаться замеченным в вашем обществе, — откровенно солгал Геркан, поскольку уже составил доклад на имя Берзина, о своем намерении привлечь к делу Дмитрия Сергеевича с целью создания, так
