В толпе шептались — мол, происки Ультуны, иные называли имена каких-то вельмож, которым Рунар мог перейти дорогу. Словом, мало кто верил в естественную смерть, но Лоэна это ничуть не утешало. Он с ненавистью смотрел на окружающих, и ему хотелось вызвать ураган, который разметал бы всю эту алчную бесчувственную толпу, как сухие листья. Со смертью Рунара будто рухнули защитные барьеры, охранявшие его воспитанника, и Лоэн ощущал, как вокруг сжимается кольцо опасности.

Повинуясь странному предчувствию, в ночь накануне похорон он сложил наиболее ценные из книг Рунара в сундук и закопал в углу двора Академии. «Вот вам! — мстительно подумал он. — Даже если меня убьют, магические секреты учителя вам не достанутся!» Остаток ночи он провел в тени храма Трех Богов на главной площади Виарена: прижимаясь пылающим лбом к холодному камню, он не молился, не плакал, лишь беззвучно повторял про себя строфы одного амдарского стихотворения — сам не зная, к кому обращается: к отцу, к его народу, к древней стихии Энергии, создавшей амдаров? Богов Зеленых Равнин не существует, это ему еще в детстве объяснила Филлит; так что же Стихии и мать Кириат, по легенде, вместе сотворившие этот мир, не помогли, не уберегли?

Он стал ходить по улицам в капюшоне — ему чудилось, что за ним постоянно следят; Лоэн вздрагивал и озирался. Прохожие казались ему смутными тенями, а картины, проплывающие перед внутренним взором, напротив, обрели невероятную четкость — он видел древние сражения на стенах домов, в плеске городских фонтанов слышал пение морских жителей и хлопанье мощных крыльев… Не сходит ли он с ума?

Спустя несколько дней после похорон Лоэн снова пришел в Академию к Энероту; оставаться дома, равно как и возвращаться в госпиталь, было невыносимо. Они прилежно работали до полудня: Лоэн переводил пожелтевший от времени манускрипт, хотя то и дело сбивался, Энерот разбирал старые описи, вычеркивая ненужные книги. Тут заглянул магистр риторики и сообщил, что только что приходил посланник Верховного мага с приказом всем членам Совета Магистров немедленно прибыть в королевский замок по важному делу.

— Опять политика, — вздохнул Энерот. — Что ж, надо идти, ничего не поделаешь.

— Магистр, можно мне с вами? — Лоэну ужасно не хотелось оставаться одному, наедине с невеселыми мыслями.

— Конечно, мой мальчик, — маг сочувственно взглянул на него. — Может, это развлечет тебя.

В тронном зале уже собрались все члены Светлого Совета, министры, Верховный судья с помощниками, а также магистры Академии Воинского Искусства и Академии Общих Наук и кое-кто из аристократов. Тяжелые бархатные занавеси были раздвинуты, и солнечный свет свободно заливал помещение. Отполированные до блеска колонны поддерживали расписанный сценами из исторических хроник сводчатый потолок; десяток ступеней вел на возвышение, где стоял украшенный затейливой резьбой трон. На троне восседал король Виллард — коренастый плотный мужчина с грубым лицом и густыми черными бровями, из-под которых сверкали темные глаза. Его сын — стройный, порывистый, ясноглазый принц Риолен, которого Лоэн часто видел на городских праздниках, ничуть не походил на отца. Возле трона, ступенькой ниже, стоял Измиер. Верховный маг был чем-то очень доволен и даже не пытался скрыть торжествующей улыбки.

Когда шум стих, Измиер, обернувшись к королю, почтительно поклонился:

— Начинать, мой король?

— Начинайте.

Измиер выпрямился и торжественно провозгласил:

— Многомудрые члены Светлого Совета, уважаемые министры, магистры и достойные жители славного города Виарена! Вот уже не один год я веду жесткую политику в отношении соседствующих с нами нелюдей. Я знаю, некоторые из вас с ней не согласны, несмотря на все мои попытки воззвать к голосу разума и объяснить их истинную сущность и намерения по отношению к нам. Сегодня у вас есть возможность убедиться в правоте моих слов.

Верховный маг хлопнул в ладоши: в дальнем конце зала открылись двери, и стражники на веревках втащили упирающегося пленника.

Лоэн, в оцепенении слушавший напыщенную речь Измиера, сначала решил, что ему чудится. Пленником оказался не кто иной, как крылатый тейнар — юноша их никогда не видел, но сразу узнал. Его одежда была заляпана грязью и разорвана во многих местах, одно черное крыло беспомощно повисло, но он вырывался и упирался изо всех сил, не продвигаясь без отчаянной борьбы ни на шаг. Подтащив пленника к центру зала, стражники встали полукругом, натягивая веревки до предела, чтобы удержать крылатого на месте.

— Назови свое имя, отродье! — приказал Измиер.

Пленник гордо вскинул голову, и Лоэн залюбовался его царственной осанкой. Красивое, немного хищное лицо, орлиный нос, черные глаза с длинными ресницами, тонкие брови вразлет, густые блестящие черные волосы… «А он и в самом деле похож на птицу», — подумалось полуэльфу.

— Я Нилед, сын Орстида, потомок Великого Орла и наследный принц Эннери! — высокомерно ответил молодой тейнар. — И я требую, чтобы меня немедленно освободили! У вас нет никакого права удерживать меня!

— Ошибаешься, нелюдь, — жестко усмехнулся Верховный маг и обратился к Вилларду: — Мой король, городская стража поймала их отряд в окрестностях столицы. Совершенно очевидно, нелюди шпионили за добрыми горожанами, собирая сведения об охране и укреплениях для грядущего вторжения.

— Лжешь, презренный! — воскликнул Нилед. — С каких это пор двух воинов называют отрядом? И разве не твои слуги захватили нас спящими?!

— Я не даю объяснений ощипанным курицам, — холодно ответил Измиер. — Довольно и того, что я вообще позволил тебе говорить.

Он склонился к королю и стал в чем-то убеждать его; присутствующие взволнованно переговаривались.

Лоэн тем временем рассматривал пленника, и чем дольше он смотрел, тем больше чувствовал к нему расположение. Похоже, принца Ниледа и правда затравили лишь потому, что он не человек.

Рунар столько раз говорил ему не высовываться, и он уже убеждался в его правоте. Однако ведь при иных обстоятельствах на месте тейнара мог стоять и он сам. А может, так и выйдет, если позволить Светлому Совету творить что вздумается! Так что он потеряет, если сразу даст отпор? Разве Йорэн не защищал бы его? Он еще раз взглянул в глаза Ниледа, увидел, как тот из последних сил старается сохранить достоинство, и решился.

Сильный маг может вызвать с той стороны более мощное проявление стихии, но его мастерство — это способность извлечь ее на большем расстоянии от себя и в той самой точке, где пожелает. Если силы у Лоэна было пока немного, то в мастерстве он мало кому уступал. Недаром Рунар называл его своим лучшим учеником. Даже сейчас, пребывая в ярости, он не потерял собранности и воспринимал окружающее очень четко. Мгновение — и он подпалил веревки на руках тейнара, почти не задев его кожу. И сразу же крикнул, отвлекая внимание на себя:

— Хватит! Я