слинять в Турин, Милан, Рим или какой-нибудь другой город. Даже не сомневаюсь, что среди этих зверей есть террористы и сторонники радикальных группировок, эти обез…

– Синьор Поретти, прошу вас выражаться корректно.

– Да, обезьяны, как их еще назвать?! – огрызнулся Поретти, выпучив глаза и не обращая внимания на просьбу журналиста. Этторе чувствовал угрызения совести при мысли о том, что всего три года назад он сам думал примерно так же, хотя его взгляды и не были столь радикальными.

Но это было раньше.

До того, как он увидел последствия кораблекрушения у берегов Лампедузы в 2013 году. До того, как увидел трупы, выловленные из моря, – распухшие, серые, как брюхо рыбы, те самые трупы, которые время от времени навещали его во сне.

Некоторые вещи меняют точку зрения.

Некоторые вещи и есть точка зрения.

– Власти обещали разобраться, и что они сделали? – спросил Поретти, с возмущенным видом глядя в камеру. Может, до сердечного приступа ему даже ближе, чем Этторе показалось сначала. – Ничего! Кроме нас всем плевать, но людям надоело все это терпеть, и мы приехали сюда, чтобы открыто заявить о проблеме! Никто не знает, что происходит здесь на самом деле… Почему бы вам, журналистам, не сходить туда, чтобы все увидеть своими глазами?! Но нет, вы же болтаете только о том, о чем хотите! Сборище бездельников!

– Стоп! Стоп! Стоп! – наконец не выдержал Этторе, с досадой махнув рукой и отступив в сторону. Оператор выключил камеру и, хмыкнув, опустил ее.

– Боишься, что я скажу правду, а, Рачити? – рявкнул Поретти под одобрительные крики своей банды. – Боишься меня, ведь ты больше не на нашей стороне, ты теперь заодно с этими черномазыми, да? Я понял тебя, Иуда, ублюдок. Такие, как ты, хуже всего, – перебежчики, трусы. Это из-за вас Италия в такой жопе, из-за вас!

Этторе сжал кулаки, ногти впились в ладони, пот заливал лоб. Он едва смог удержаться, чтобы не расквасить этому придурку нос.

Подбежавший Джанни осторожно взял его за локоть.

– Не связывайся с ним, не связывайся, он кретин. Сейчас поужинаем, поспим, а утром сделаем монтаж и уедем отсюда…

Идя с оператором к фургону Tele Nove, Этторе немного успокоился. Краем глаза увидел, как двое мужчин показывают живущим в гостинице беженцам средний палец.

– Надо было набить ему морду, Джанни, – процедил сквозь зубы Этторе, когда они сели в машину. Сунул сигарету в рот, уставился на бушующее море.

– Да брось ты, это того не стоило.

– Еще как стоило. Заодно и сам лишний раз вспомнил бы урок, который получил три года назад.

Этторе молча откинулся на спинку сиденья, выдувая завитки дыма на лобовое стекло. Включил магнитолу. Послышались грустные пассажи саксофона – именно то, что сейчас нужно. Он смотрел, как чайка летит в синеве, а потом бросается в волны за добычей. Как маяк капо Грекале парит на фоне ясного неба, взмывая вверх над плоской гладью моря. Как вереницы белых облаков, напоминающих спины огромных морских существ, которые хотят заглянуть в мир людей, появляются и исчезают на горизонте, там, где море встречается с небом.

Здесь красиво. И, кажется, так спокойно. Будто ничего не происходит. А внизу… Там, внизу… – подумал Этторе, и в следующую секунду слишком знакомые образы возникли перед глазами.

Он назвал этот образ «Кораблем утопленников», словно это настоящая картина, кистью автора которой водила дьявольская рука, словно это чудовищный кадр из сюрреалистического фильма. Он поселился в его снах с того проклятого дня три года назад, когда Этторе сел на корабль береговой охраны, чтобы снять репортаж о самой масштабной трагедии с иммигрантами в Средиземном море.

– Езжай туда и покажи всем, что будет, если Италия не закроет границы для беженцев, – сказал ему главный редактор Rete Padania, а потом подмигнул и добавил. – Эти дикари приезжают, чтобы отобрать у нас работу – и вот какой конец их ждет: буль-буль-буль, и они уже плавают с рыбками.

Этторе не возражал – это был хороший шанс продвинуться по карьерной лестнице, вероятно, шанс всей жизни, возможность громко заявить о себе и стать известным. Но если бы он мог отмотать время назад, то наотрез отказался бы от командировки в Лампедузу.

Однако Этторе поехал. Сделай хороший репортаж, сказал он себе, расскажи о работе волонтеров, о том, что необходимо остановить лодки, отплывающие из Северной Африки, добавь пару провокационных идей, не совпадающих с мнением большинства, – и начальство будет довольно, и ты – молодец.

Какая чушь.

Отплывшее из Ливии рыболовецкое судно затонуло 3 октября 2013 года, став подводным мавзолеем для 366 человек – в основном из Эритреи и Уганды. Береговая охрана начала спасательную операцию в ту же ночь, но «большая рыбалка», как кто-то ее назвал, затянулась на несколько дней.

Шестого октября, когда в свинцовом небе появились просветы, сделав его похожим на плохо вытертую грифельную доску, Этторе стал свидетелем того, как спасатели обнаружили тело женщины.

– Черт, и трех дней не прошло – а посмотри, что с ней сделала вода… – прошептал ему один из моряков, когда его товарищи подняли на борт тело. В блестящих глазах парня отражались пепельные волны. – Ты только посмотри, что сделали рыбы. Бедные люди.

Его тогдашний оператор украсил палубу полупереваренной колбасой и картошкой. Чуть позже Этторе сделал то же самое, но успел на автомате перегнуться за борт.

Этот запах.

К вони от трупа примешивалось что-то менее ощутимое и более пугающее. Запах неутомимого моря, запах соли, обжигающей ткани.

Этторе набрался смелости – ему хотелось самому посмотреть на тело, останки притягивали, как магнит, – стер с губ капли рвоты и подошел к морякам, перекладывающим труп в мешок с номером для опознания. Вот она, жизнь, от которой осталась лишь табличка с номером, а вскоре не останется ничего, кроме безымянной могилы, над которой никто не будет плакать.

Тело закрывала серая пленка. Лицо, когда-то, возможно, красивое, с тонкими чертами, раздулось и посинело, глаза впали, а волосы походили на клубки гнилых водорослей, – зрелище не из приятных.

И еще эта дряблость. Труп чем-то напоминал медузу, и Этторе не мог поверить, что когда-то эти пальцы, толстые, как сосиски, сжимали чью-нибудь руку или гладили чье-то лицо, а рот, на котором не было губ, когда-то улыбался. Черт подери, неужели это распухшее от воды тело и разбитые мечты всего пару дней назад были человеком?

На следующий день они подняли из воды троих мужчин и двух детей.

Дети.

Дети напоминали кукол.

Как их крутили волны, как они кружились в водоворотах прибоя, как…

* * *

– Эй?! Этторе! – голос Джанни словно за волосы втащил Этторе в настоящее, которое, однако, было не более обнадеживающим, чем мир воспоминаний. С каждым днем все больше иммигрантов пытались добраться до берегов Италии, и на границах толпы отчаявшихся прорывались через кордоны и