За два года до нашего знакомства она была на съемках на Амазонке, попала в страшную катастрофу, еле выжила, заново училась ходить, говорить, дышать. Привлекло меня в Джуди прежде всего то, что она — настоящий боец. В 1972 году в Австралию приехали на гастроли “Роллинги…” Я был достаточно известной личностью, и меня попросили поработать с ними. Мы настолько подружились с Миком Джаггером, что я даже тренировал его какое-то время. Телохранительство имеет одну интересную особенность: ты не можешь уйти от того, что происходит или вот-вот произойдет. Быть телохранителем — значит быть психически готовым к смерти. Если ты к этому не готов — значит обманываешь и себя и клиента, которого обязан уберечь от любой напасти, если потребуется — закрыть собой от пули. А это нелегко… Помню, как на концерте “Стоунз” на стадионе в Аделаиде толпа смяла полицию и кинулась к сцене. Почему-то публика была настроена очень агрессивно — полицейских жестоко избивали. Нас, охранников, было всего пятеро, и стало ясно, что долго нам не продержаться. Однако мы свалили первых нападавших и смогли выстоять до той минуты, когда подоспели спецподразделения по борьбе с беспорядками. В том же году приехал Дэвид Боуи. На его выступление пришла очень специфическая публика, многие во время концерта начали выкрикивать нацистские лозунги. В какой-то момент Боуи быстро взглянул на меня, а потом в зал. Я проследил за его взглядом и увидел в пятом ряду здоровенного парня, размахивающего металлической цепью, конец которой больно бил по головам двух стоявших перед ним молодых ребят. Они были в крови, но никто не обращал на это внимания, а звать на помощь было бесполезно — шум стоял страшный. Я быстро зашел сзади, сильно ударил его в пах, подхватил и перебросил через ограждение. Он потерял сознание, и мы сдали его полиции. На следующий день нам сообщили, что этот тип вроде бы умер в больнице. Но лично мне никто вопросов не задавал, а совесть моя чиста. В общем, поработал я со многими знаменитостями, и много чего происходило во время этой работы. Но результат на лицо — все мои клиенты живы-здоровы. Да и я тоже.

В мире кино, в своем жанре, я ни с кем не конкурирую. Как гласит основной принцип боевых искусств — надо бороться с собой а не с другими. Я хорошо отношусь к Ван Дамму — он сделал отличную карьеру и прекрасно смотрится на экране. Я очень уважаю Джеки Чана — он большой мастер кунг-фу, очень изобретателен в том, что касается кино, выдумывает и исполняет лично невероятные трюки. Я искренне люблю Чака Норриса — и как личность, и как мастера. Вспоминаю как в первый раз приехал в Америку: я был тогда в прекрасной форме, но после трехчасовых тренировок в доме Чака чувствовал себя выжатым лимоном. Однажды мы решили заняться с ним дзю-дзюцу у одного знакомого специалиста, и Чак, придя в его зал, снял свой заслуженный черный пояс и надел белый ученический. Он не постеснялся признать, что великий Чак Норрис чего-то не знает и хочет чему-то научиться. Мы до сих пор дружим, хотя после съемок “Октагона” я несколько отдалился от него — не хотел, чтобы кто-то думал, будто я нахожусь рядом с Чаком ради возможности получить работу (а таких людей в его окружении всегда было много). Потому-то я и уехал в Гонконг — чтобы сделать все самому. Я хорошо знаю Стивена Сигала и отношусь к нему с огромным уважением. Мы познакомились в 1978 году в Японии — он тогда сводил меня на закрытую для посторонних тренировку борцов сумо. А особенно мы сблизились после того, как Стив появился в Голливуде, где он сначала открыл свою школу, а потом сделал головокружительную карьеру в кино. Я слышал, что существует вражда между ним и рядом других актеров, играющих в фильмах о боевых искусствах, что многие считают его грубым, наглым, самоуверенным типом.

Может это и так. Но будь Сигал другим, он бы вряд ли достиг своего нынешнего положения, на мой взгляд, для того, чтобы добиться успеха, надо быть о себе очень высокого мнения, надо любить себя. В последнее время я не так уж часто бываю дома, но, когда приезжаю и есть возможность посмотреть хорошие кикбоксерские бои — прихожу всегда. Мне нравится кикбоксинг, потому что он реален, здесь бьют всерьез. В молодости я прославился тем, что не обозначал в поединках удары, а наносил их по настоящему — мы ведь дрались голыми руками, без протекторов, так что можно представить, что это были за бои.

Я признаю, что попал в кино благодаря каратэ. Однако стал актером благодаря умению играть. В той же Австралии есть тысячи людей, способных демонстрировать классную технику. Но, в отличие от них, я умел не только красиво бить, но и красиво получать удары. Получать так, что мой экранный соперник выглядел суперменом, даже если был полным профаном. Я никогда не имел ничего против нескольких синяков и шишек, тем более, что на съемках моему противнику достается от меня куда больше, чем мне от него. Но на экране, разумеется, этого не видно…

Робин ШУ

Робин родился в Гонконге 17 июля 1960 года. Его отец был одним из лучших портных Гонконга, а мать постоянно находилась дома, присматривая за пятью детьми. Робин стал четвертым среди пяти детей, и у него есть две старшие сестры и старший и младший братья. В 1971 году семья переезжает из Гонконга в Америку, и Робин, как самый способный из всех детей, быстро выучивает английский.

Робин был очень привязан к матери, и даже несмотря на то, что она умерла в октябре 1997 года (во время завершения съемок "Mortal Kombat 2"), он до сих пор говорит о ней лишь в настоящем времени. Его мать, несмотря на то, что никогда не одобряла его актерские замашки, тем не менее, и не пыталась его отговаривать от этой затеи. Отца же сам Робин описывает как жесткого человека, не всегда справедливого и добродушного.

Когда Робину исполняется 15 лет, он начинает заниматься каратэ, но быстро бросает эту затею. Несколько лет