как говаривал потом один мой знакомый людоед. Мы мчались как сумасшедшие. Я поигрывал амулетом, ожидая его сигналов. И не удивился, когда при подъезде к деревенскому кладбищу кругляш засветился зеленоватым светом, явственно видимым даже днём.

- Поворачивай, - сказал я водителю. Он кивнул и повёл машину к погосту. Ехали мы недолго, ключ пульсировал как пережатая вена. Я всем своим существом чувствовал его силу.

- А это ещё что такое? - глаза Анастасии слегка прищурились. Она рассмотрела пирамиду, возвышающуюся прямо посреди кладбища.

- Как раз то, что вы ищете, - сказал я и рассмеялся, - только вам не суждено туда войти.

- Почему?

- Потому что это не ваша пирамида, и не ваше желание, - я покачал головой.

- И что же вы пожелаете? - спросила она, надув губки.

- Увидите, но позже. Я пожелаю этого для всех. Все увидят.

Внезапно заглох двигатель.

- Что за чертовщина?

- Силовое поле пирамиды отключило электронику и высосало всю энергию, - с издевкой сказал я.

- Но это невозможно!

- А вы не смотрели такую передачу, "Возможно всё"? Тогда посмотрите, - я уже выходил из машины.

- Подождите, Чернов, - сказала Анастасия, - мы должны дождаться подкрепления, чтобы изучить эту конструкцию.

- Идите вы к чёрту со своими учеными и шпионами, - я достал пистолеты.

- Вы нарушаете нашу договоренность.

- Вовсе нет. Выйду из неё и изучайте сколько влезет.

- Это нечестно. Сергей! Останови его! - я оглянулся, ко мне бежал водитель. Пуля в ногу уронила его на землю. Мне было не до шуток. Девушка вскрикнула и рванула в посёлок.

- Догнать? - спросил Айбас.

- Нет, Пёс, не надо, пусть бежит. Им уже ничего не изменить, - я посмотрел на пирамиду. Она возвышалась передо мной, я видел очертания двери с круглым рельефным углублением. Стены из черного металла, украшенные непонятными иероглифами. Это сооружение было не из нашего мира и выглядело здесь абсолютно чуждым. Я приложил к тяжёлой двери ключ-амулет и вошёл. Тьма накрыла меня плотным теплым саваном, створки со скрежетом закрылись.

Волков Альберт, он же Алик

Я сразу заметили изменения. Небо потемнело. Надвигались густые тучи. Создалось впечатление, что сейчас что-то произойдёт. Пирамида стала как будто сжиматься, складываться в себя. Дверь открылась, оттуда буквально кубарем вылетел Чернов. Вид у него был чокнутый. Он смеялся как идиот и плакал как ребенок одновременно. Шептал только одни и те же слова: "Я сделал это". Плащ местами обгорел. Он выронил оружие и упал на колени. Я услышал шум двигателей - это приехали автоматчики из взвода усиления и окружили нас. Чернов даже не смотрел на них, а продолжал смеяться. Его глаза наблюдали что-то доступное ему одному. Я подбежал к нему, схватил за плечи и рывком поднял.

- Что там было? - спросил я, но он не отвечал. Он не видел меня.

- Я сделал это, - повторял он и расплакался.

- Что это? - заорал я.

- Что ты пожелал? - это уже спросил Айбас.

- Теперь все узнают, что со мной нельзя шутить, - сказал он и посмотрел на нас.

- Что ты пожелал? Какое твое желание исполнилось? - кричал Айбас, потому что поднялся сильный ветер, который заглушал слова.

- Да так, самую малость, - сказал он и рассмеялся.

- Что ты мог пожелать на одну десятую? - я отпустил этого безумца и он снова рухнул на колени. Посмотрел прямо нам в лица отсутствующим взглядом и сказал с ехидной улыбкой:

- Как вы думаете, ребята, десять процентов Апокалипсиса - это сколько?

Глава 3. Здравствуй, Зона

Глава III. Здравствуй, Зона

г. Степногорск, северо-восточная окраина. Поздний вечер.

Резиденция Элен Уордер. Харальд

Маршрутка оставила меня на пересечении Уссурийской и Станиславского. Дальше начиналась местность, где изредка можно было встретить четвёртый автобус, но в это время суток здесь и на машинах мало кого увидишь. До дома, где обосновалась наша британская гостья, две с половиной версты пешком. А мне не привыкать. Я вздохнул, почему-то вспомнил Киплинга. "Несите бремя белых...". Может, оттого, что под просторным пиджаком, где можно было спрятать не то что АПС, а ППШ, висел новенький 9-мм пистолет, может, оттого, что у меня было такое настроение. Отрешённое, что ли.

Я шагал по пыльной обочине. Под многолетними наслоениями грязи, наверное, скрывался тротуар, но его никто не видел тут на моей сознательной памяти. Светились окна частных домов, слева, за речкой, шумел вечерний город, изредка побрёхивали собаки. Скоро я стал насвистывать весёлый маршевый мотив. Так и дошёл бы до резиденции Элен Уордер, благо уже полпути протопал. Но кому-то явно думалось, что он имеет некое право на содержимое моих карманов. Из-за дома на краю квартала вышли четверо парней-акселератов. Лет по восемнадцать-девятнадцать. Таких я уже встречал - жлобы здоровые, под два метра, плечистые, но с гнилью. Как правило, от них тянет кислинкой дрянного советского одеколона, какого давно никто не выпускает и тем более не использует. Просто такой запах у людей, безнадёжно больных на генетическом уровне, чья хворь перешла в привычку. Внешне здоров, да и лет десять-пятнадцать ещё протянет, детишек нарожает... А внутри - готовое пособие для патологоанатома.

- Слышь, у тебя курнуть есть?

- Не курю. Так что сразу скажите, чего вам надо, не мутите.

- Гы. А чего мутить, бабки давай и вали на все четыре.

- Может, разойдёмся, пока не поздно? А?

- Я сам сейчас разойдусь! - попытался рявкнуть тот, кто стоял ближе ко мне, но неустоявшийся голос сорвался, прокуренные связки не выдержали низкой частоты, и он сипло просвистел эту фразу. Я развеселился. Драться не люблю, да и не умею, если честно. Просто бью. Крепкая рука и девяносто кило живого веса, правильно вложенные по вектору усилия - никакие кия-хия не помогут.

- Я последний раз прошу вас уйти, - сказал я.

- Ты чё? Давай бабло и проваливай, пока не запинали.

Как