Шрифт:
Закладка:
Мэгги сдалась. Она всегда так поступала, сталкиваясь с трудностями. Когда кто-то критиковал ее, не давая себе труда при этом ободрить, что, мол, она не совсем безнадежна и бесполезна, – она все бросала и не пыталась исправиться. Она просто говорила: «Ну и черт с ним! Черт с ними со всеми!» Она бросала все, что любила. У нее не было советчиков, которые посоветовали бы ей расслабиться, встряхнуться и все обдумать. Например, начать играть в команде по-другому и доказать тренерам, что они ошибались. Ее отец был сильным, но слишком много пил. Когда его уволили оттуда, где он проработал всю жизнь, он пытался найти новую работу, но не знал, как это сделать.
Мэгги понимала, что новые тренеры считают ее нахальной выскочкой. Они думают, что она себя переоценивает. В Фарго не любят слишком самостоятельных, выбивающихся из общего ряда. Америке нужно, чтобы ты платил свои налоги. Мэгги повсюду мерещилась одна лишь несправедливость. Но все-таки были такие учителя, которые понимали, как с ней разговаривать. Мистер Нодель был таким. Есть люди, похожие на сверкающие экспрессы, стремительно несущиеся вперед, не сворачивающие в сторону. И она хотела быть такой же. Но иногда Мэгги напарывалась на острие собственных желаний. И лежала, израненная, а раскаиваться было слишком поздно и неуместно, да и не находилось никого, кто хотел бы ее спасти.
– Мистер Нодель преподавал у вас сначала литературу, потом вел уроки риторики и дискуссий. Почему вы начали общаться с ним на личные темы?
Ты думаешь: «Как отвратительны кустистые усы Хоя!» Сухощавые старики вызывают у тебя отвращение. Они напоминают о бабушке по отцовской линии. В твоем детстве она появлялась словно из-за угла, чтобы застать тебя за чем-то недозволенным. Хою тоже часто удается застать тебя врасплох. Он смотрит на тебя как на неудачницу. После школы ты, конечно, прибавила в весе. Может быть, он знает, что его клиент виновен. Он наверняка это знает. Как бы то ни было, он смотрит на тебя так, словно удивлен, что Аарон мог на тебя польститься. Иногда тебе хочется швырнуть ему в лицо свои школьные фотографии. Чтобы люди увидели на них твою улыбку, твое миниатюрное тело. Тебе хочется сказать Хою, что он старый кретин. Наверняка у его жены во время секса болит голова – чаще, чем у любой другой женщины за всю историю неутоленных желаний.
– Извините, я не…
– Почему вы решили довериться ему и рассказали о своем опыте общения со взрослым мужчиной на Гавайях…
– Протестую, – вскакивает прокурор Джон Байерс. – Это противоречит закону о защите жертв изнасилования.
Ужасно, когда испытываешь благодарность к тому, кто должен тебя защищать, за то, что он наконец-то начинает это делать. Закон о защите не позволяет допрашивать жертв изнасилования о других сексуальных контактах. Нельзя предъявлять доказательства, что женщина шлюха по определению.
Билет на самолет купил для нее муж ее сестры Мелии. Ей впервые предстояло лететь над океаном. Пятнадцать часов. Сама продолжительность полета была настоящей экзотикой.
Дейн и Мелия жили на Оаху. Дейн служил в Скофилде, а загорелая сестра ухаживала за маленькой дочерью. Мэгги еще не привыкла к тому, что теперь есть «Дейн и Мелия». В Фарго, где зимы кажутся бесконечными, Мэгги и Мелия были неразлучны. Старшая сестра больше не принадлежала Мэгги. Кроме того, она поселилась в тропической утопии, и от этого Мэгги страдала еще больше.
Поженились они в Фарго. Свадьбу устроили летом в соседнем Уайлд-Райсе. Мэгги была подружкой невесты. Ее платье шоколадного цвета было очень интересным: без бретелек, со множеством деталей и слоев. Более всего оно напоминало платье Белль из «Красавицы и чудовища».
После свадьбы Дейн первым полетел на Гавайи, без жены с ребенком. Так часто бывает, когда мужчина отслужил в армии и она изменила его. Он делал все наперед, уезжал, чтобы утвердить права на землю или починить сломанный водопровод.
Перед отъездом Мелия с Мэгги отправились за покупками. Мелия сказала, что на Гавайях все одеваются очень свободно. Никаких каблуков, только симпатичные сандалии и свободная, яркая одежда. Мэгги купила себе несколько топов и широких, летящих юбок. Особенно ей понравился бирюзовый топик без бретелек, который облегал и подчеркивал грудь и расширялся книзу. Его можно было носить как платье или с джинсами. К концу дня Мэгги прижимала к бедрам полиэтиленовые пакеты, словно перевернутые букеты. Она держала их крепко, с чувством благодарности, как будто эти покупки, пока еще не распакованные, были обещанием какого-то судьбоносного опыта.
Гавайи очаровали Мэгги с момента приземления самолета. Изумрудные деревья, яркие цветы. Красивый аэропорт. Мэгги впервые осознала, что белая кожа выдает в ней приезжую. Фарго был вакуумом. Или там просто было слишком холодно, чтобы остановиться и присмотреться. Теплые солнечные дни они проводили на пляже, наблюдая за малышкой и наслаждаясь жизнью. Девочка набирала полные горсти песка и рассыпала его, а потом бежала пробовать на вкус море. Мэгги и сама чувствовала себя новорожденной. Все вокруг было незнакомым. Птицы пели, как на другой планете. А такого тепла она вообще никогда не ощущала. А океан! Мэгги всегда любила плавать, но в такой воде еще никогда не бывала. Прозрачная синева, сверкающие стайки рыб. Мэгги с содроганием думала о ледяной Северной Дакоте, о темных и холодных озерах.
Однажды она отправилась к небольшому водопаду. Бурная темная вода падала с зеленой горы, разделяя ее вершину пополам, как живой трюфель. Гавайи оказались местом, где Мэгги постоянно приходилось носить купальник – возможности поплавать открывались буквально на каждом шагу.
Мэгги иногда думала, что некоторые люди живут так, словно знают: впереди их ждет следующая жизнь. У них будет новый шанс быть стильными, популярными, умными, богатыми и заниматься сексом. Они ведут себя так, словно в этой жизни можно что-то и упустить, и просто наблюдать за ней, как в кино. Мэгги была благочестивой католичкой и в перерождение душ не верила. Она хотела получить
