к делу, для которого, собственно, и требовалась пицца, а еще мелок, лежавший у меня в кармане. С магической точки зрения в призыве нет ничего сложного, но после него могут возникнуть проблемы.

Сейчас, к примеру, я готовился призвать некое существо по истинному Имени, прямо здесь, в довольно людном месте. Проклятье. Придется работать без вербальной поддержки. Хотя заклинание маломощное, и, если повезет, я без особых неудобств сотворю его в полном молчании.

Слова и чары идут рука об руку. Скажу больше: половина слов, означающих чародея-практика, восходят к корням, изначально имевшим значение «говорящий». И не без причины. По большей части, магия творится у нас в голове, питаясь эмоциями и обретая форму благодаря концентрации внимания, здравой мысли и прямолинейному усилию воли. При работе с реальной магией мозг пронизывает дичайшее количество энергии – такое, что и умом повредиться недолго.

Поэтому разум стараются защитить, «упаковывая» суть заклинания в вербализованные фонемы, и это требуется сделать на языке, с которым вы не особенно знакомы, поскольку в ином случае словесная обертка не принесет никакой пользы. Она обеспечивает что-то вроде изолирующего слоя вокруг сознания. Магию можно творить и без слов, как кому нравится, но в итоге у вас помутится разум, начнутся судороги, за ними последуют сильнейшие конвульсии и наконец наступит смерть. Ни один чародей, обладающий хотя бы крупицей здравомыслия, не станет творить магию в полном молчании.

Но это не значит, что время от времени нам нельзя схитрить.

Круг-ловушку с приманкой в виде пиццы я нарисовал для галочки. На самом деле я давно и тесно сотрудничал с этим существом, и в круге не было необходимости. Покончив с приготовлениями, я опустился на колени, закрыл глаза и вообразил самого себя – в той же позе, что и в реальном мире, – после чего стал мысленно нашептывать Имя, вкладывая в призыв совсем немного энергии и стараясь не упустить образ Гарри Дрездена, тоже стоявшего на коленях в терпеливом ожидании.

Ждать пришлось недолго. В воздухе что-то затрепетало. Заметив, что Красношапочник насторожился и поднял пистолет, я вскинул ладонь и категорично мотнул головой. Пару секунд Красная Шапка пытливо смотрел на меня, после чего опустил оружие, и тут к нам присоединился мой единственный вассал.

Гулко жужжавший стрекозиными крыльями генерал-майор Тук-Тук Минимус больше всего походил на тускло-фиолетовую комету, но, когда он приблизился, из-под ореола проступили очертания атлетически сложенного юноши, увенчанного копной волос оттенков лаванды и фиалки, шелковистых, как семянки одуванчика. Будь в нем больше тридцати дюймов роста, Тук выглядел бы весьма впечатляюще.

Сегодня он оделся… по-новому. Я уже привык к его костюмчикам из найденных на помойке кукольных одежек и прочего мусора, получившего новую жизнь. Человеческие отбросы много лет служили генерал-майору и броней, и оружием, но теперь он перешел на новый уровень.

На Тук-Туке был полный комплект готических лат из какого-то странного сплава, настолько темно-фиолетового, что он казался черным. Броню дополнял черный плащик с капюшоном, украшенный корпоративным логотипом местной сети доставки под названием «Пицца-Экспресс». Картинку окружала вышитая золотом надпись «За Ца-Лорда».

Вместо обычного канцелярского ножа или хобби-скальпеля «Экс-Акто» Тук в руках держал копье едва ли не длиннее своего роста с широким наконечником, пригодным для нанесения колюще-рубящих ран и выкованным из того же металла, что и латы. Между крыльями у него я заметил портупею с двумя короткими клинками, тоже из темно-фиолетового сплава.

Тук ловко обогнул ватагу вестовых-пикси и, не обращая внимания на меловой круг, устремился прямиком ко мне, но резко остановился, завис перед Красной Шапкой на уровне глаз и грозно рявкнул:

– Прочь, негодяй! Я видел, как ты бросаешь на милорда косые взгляды!

Пикси воспринимают голос Тука как раскатистый бас. Все остальные – как писк очаровательной мультяшки.

– Полегче, малыш. – Воин-сидхе прищурился и обнажил зубы в ленивой улыбке. – Я предпочел бы не тратить на тебя пулю, когда рядом хватает дичи поинтереснее.

– Я бы посмотрел, как ты рискнешь! – оскорбился Тук и описал в воздухе кружок, искрясь крупицами света. Говорю же, мультяшка, да и только.

Рядом промелькнула тень, а когда ее догнало жужжание крыльев, за спиной у Красношапочника уже висела в воздухе стройная фигура в черной броне фэйри, размером чуть меньше Тука, и кончик черного копьеца аккуратно касался кожи на загривке сидхе. То была женщина-пикси, бледнокожая, темноволосая и с густо накрашенными глазами.

– Выбирай выражения, громадина, – пропищала она. – Пока я в неволе, генерал-майор может рассчитывать на мою помощь, хотя однажды я заберу его никчемную жизнь!

Поддавшись на отвлекающий маневр, Красная Шапка взглянул за спину, а когда снова устремил взгляд на Тука, обнаружил, что наконечник генеральского копья находится в непосредственной близости от его глазного яблока.

– Лакуна обожает меня! – пропищал Тук. – Обожает!

– Пока что мы соратники, – поправила его Лакуна, – но позже я тебя прикончу.

– У нас любовь! – не унимался Тук.

– Прикончу, – повторила Лакуна, – и заберу твои зубы.

– Видите? – просиял Тук. – Она даже от зубов моих без ума!

Красношапочник набрал полную грудь воздуха и рявкнул:

– Кыш!

Не успел этот возглас растаять в воздухе, как Тук с Лакуной упорхнули футов на двенадцать.

– О-хо-хо, Дрезден… – с грустью протянул сидхе.

– Отставить, генерал-майор, – приказал я. – Тебя, Лакуна, это тоже касается. Сегодня он враг моего врага.

– Двойной враг! – охнул Тук и покрепче сжал копье.

– Нет же, идиот! – подлетела к нему Лакуна. – Это значит, что сегодня он наш союзник!

Тук перехватил копье обеими руками на ширине плеч и торжествующе закружился в воздухе:

– Моя подружка такая умница!

– Я тебе не подружка, – угрюмо напомнила Лакуна. – Я военнопленная.

– Должен заметить, Гарри, – продолжил театральным шепотом Тук-Тук, – что это не настоящая пицца, а полуфабрикат. Как тебе не стыдно?!

– Она символическая, – объяснил я.

– Символическая? Это отстой, а не пицца! – крикнул Тук.

– Все равно тебе вредно есть пиццу, – заметила Лакуна.

– Значит так, ребята, – вмешался я. – Пицца в опасности. Вся пицца на свете.

Эти слова привлекли их внимание.

– Что?! – пришел в ужас Тук-Тук.

– Что?! – подхватила Лакуна, чье личико расплылось в радостной улыбке.

Я вкратце рассказал, кто такая Этне, сопровождая объяснения пантомимой на уровне детского сада, после чего заключил:

– А теперь она хочет убить всех людей.

– Так-так, – с одобрением кивнул Тук.

– И меня, – добавил я.

– Так-так, – оптимистично подтвердил Тук и стал ждать продолжения.

– И всех, кто печет пиццу, – сказал я.

– О нет! – взвыл пикси и описал в воздухе вертикальный круг. – Нет-нет-нет!

– Так было бы лучше для твоих зубов, – сказала Лакуна. – О да, определенно лучше.

– Для зубов?! Чтоб их звезды забрали, женщина! – вконец осерчал Тук.

Лакуна потрясенно охнула.

– Не бывать