- Хрена ты! Ясновидец какой! Сны и я вижу! Но не уверен, что они вещие.

- У меня Серёгина память, но она не теперешняя, а аж до две тысячи двадцать третьего года. И там он умирает. Я видел, как он умирает, Иваныч. Но там не было и меня, Юрия. Я немножко сначала запутался, где я, а где он. Но потом понял, что это его память, потому, что меня здесь убили.

- Блять, Серёжа! Или Юра? Да ну тебя! Он, блять, запутался. У меня сейчас мозг лопнет! На хрена мне ещё про это знать? Какое нахрен будущее?!

- Например, в августе будет покушение на Балу, а в сентябре на Макара.

- Какого Макара?

- Александра Макаренко.

- Этот в наших списках не значится.

- А Балу?

- Этот, точно нет. Ты ж защищаешь его. А-а-а... Ну да. Не помнишь?

- Это помню, почему и удивился вашей с Сергеем связи. Он, что, тоже ваш?

Ковалёв покачал головой.

- Наших в бандитах нет. Кроме тебя. Хотя, его тоже бандитом сложно назвать. Сам он в стороне от физических расправ и старается решать дела мирным путём. Вот его некоторые исполнители. Перегибают палку. Некоторых беспредельщиков мы уже вывели из игры.

- А меня? Можно назвать бандитом?

Ковалёв вздохнул.

- Ты, - он на несколько секунд запнулся. – Ты, Сергей, не бандит, а ликвидатор. Все мероприятия организовываются с санкции верхнего руководства.

- То-то и оно, что «верхнего». Где они будут, когда дядя прокурор за ноздри подтянет, в стойло поставит и насильственным путём рога ломать станет. Или самого ликвидируют за ненадобностью.

- Ты что говоришь такое?! – возмутился Ковалёв. – Время сейчас такое. Если не мы, так они нас. Ты же видишь, какой беспредел твориться? Ты людей защищаешь. Ладно наши спортсмены... Почти мирно с коммерсантами договариваются. А уголовники? Третья смена, или общаковские? Те же привыкли по старинке нелегалов трясти. Как в СССР трясли, так и сейчас... С паяльниками и плоскогубцами. Да детей воруют и пальчики родителям присылают. Ты же помнишь кого убирал или нет?

- Не очень.

- Могу список дать. Там нормальных нет. Душегубы те ещё. Таким просто нельзя по земле ходить. Война, Юра! Серёга сам подписался на эту работу. Его никто не неволил. Ты можешь отказаться. Неволить никто не будет. Можешь уволиться. На пенсию уйти. Сам смотри.

- Список ещё большой?

- Есть немного.

- Покажешь потом?

- А ты не помнишь?

Юрий покачал головой.

- Тут помню, тут, как обрезало, - пошутил он, вспоминая «Джентльменов».

- Шутит он?! – возмутился Ковалёв. – Киндер-сюрприз, блять! Так что ты там про будущее можешь сказать?

- Наше с тобой будущее, Иваныч, светлое и чистое и проживём мы с тобой до двадцать третьего года – точно. Я-то в том годе кони брошу, а ты будешь жить ещё дальше. Но дальше я не вижу, ибо не жил.

- Ну хоть скажи, долго эта свистопляска продолжаться будет? С Ельциным этим.

- Не-е-е... Херня вопрос! Пятилетку осталось продержаться. Но ждут нас, Иваныч, великие потрясения.

[1] «Девятка» – девятое управление КГБ СССР, ответственное за охрану руководителей Коммунистической партии.

Глава 8

После встречи с Ковалёвым сознание полковника уже не троилось, а четверилось. Юрий никак не мог представить Сергея, которого почти пять лет считал бандитом, борцом за справедливость, на счету которого более десятка ликвидированных рецидивистов. Ковалёв продиктовал список «уработанных» и у Юрия в голове всплыли их досье и подробнейшие обстоятельства проведённых им операций.

Сергей оказался хитрее и предприимчивей, и Юрия, когда он вернулся в «офис» на Мордовцева, охватила паника. Откровенно говоря, полковник Мамаев за годы работы в милиции отвык от планирования спецопераций, чем занимался ранее в ГРУ. Хотя и там до самого планирования его не допускали, но участвовать в обсуждении конечного варианта задания приходилось не раз и не два.

Здесь же в СОБРе его работа свелась, в конце концов, к выездам на бандитские «совещания», называемые сходками, обеспечении безопасности при обысках и участие в задержаниях.

Юрий сидел, тупо уставившись в поверхность стола и пытался успокоить кипящий мозг, когда в его кабинет вошёл «шеф».

- Сергей Григорьевич! Приветствую! Как самочувствие? Настроение?

- Хреновое настроение! Голова раскалывается!

- Говорят, менты задержать пытались?

- Пытались. Выкрутился.

- Зачем к дому командира СОБРа поехал?

- Денег я у него занимал когда-то на квартиру, - соврал полковник. – Появились, решил жене его отдать. У него две дочери остались.

- Большой долг?

- Двенадцать тонн зелени.

- И что, все сразу отдал? – удивился «шеф».

- Не-е-е... По частям буду носить.

- Дети погибшего друга – святое. Ну ладно, это твоё дело. А по нашим... Составил, что обещал?

- Планы, бюджеты? Составил. Перепечатывать надо?

- У тебя почерк читабельный. Пойдёт и в рукописном виде. Давай!

Юрий пододвинул к краю стола папку с документами.

- Извини, Дмитрич, лучше ты присядь. Подниматься мне тяжко. Чердак раскалывается.

- Да, сиди-сиди, понимаю, - сказал «шеф», присел к столу «подчинённого» и взял папку.

Пока он листал страницы и читал сопроводиловки, Юрий пытался привести организм в относительный порядок, но получалось плохо.

На него давило, в том числе, и знание грядущих событий. Ведь получалось, что все, окружающие его персоны: бандиты и власть имущие только и делали, что занимались отъёмом денег у населения. Порой очень даже не честным отъёмом. Да, потом экономика заработала именно благодаря им, олигархам. И рыбная отрасль Приморья, и лесоперерабатывающая, и животноводство с остальным сельским хозяйством, с начала двухтысячных обеспечивали жителей Приморья и едой, и рабочими местами, но методы, которыми были достигнуты необходимые результаты, Юрия коробили.

Юрий понимал, что его должно отпустить, надо было только немного подождать. Так уже бывало раньше, когда ему не нравились приказы начальства, ведшие к излишним, по мнению Юрия, запланированным невосполнимым потерям. Он обычно выпивал побольше коньяку и пересыпал с «этим» ночь, а утром очередной «червь», отравленный алкоголем, уже сидел где-то глубоко. Они, эти древоточцы, сидели в нём, как в старом дереве, потихоньку выедая его, Юрия, сердцевину. Полковник понимал, что ему теперь было особенно плохо, потому, что с него вдруг слетела защищающая его «кора» доверия к государству, и «черви» утрат выползли наружу все и разом. А Юрий вдруг увидел свою душу в виде белого трухлявого ствола, изъеденного древоточцами.

- Ну, что ж? Очень даже неплохо,