На кораблях убрали трапы, отдали швартовые концы. Двенадцативесельные баркасы повели парусники из бухты в открытое море. Там, слегка вспеняя верхушки волн, дул свежий ветер в направлении норд-ост, как раз нужном для плавания. Корабли подняли паруса, развернулись и двинулись к Керченскому проливу. Оттуда, если проложить курс прямо на север и через Азовское море, до крепости Петровская насчитывалось ровно 170 километров.

Морская равнина дышала мощно и размеренно. Корабли, как призраки, растворялись в жемчужной дымке. Дольше всех был виден «Хотин». Громада серо-белых парусов на фоне голубого неба, длинные узкие флагманские вымпела на мачтах, высокая черная корма с шестью окнами, балконом и полукруглой стеной над ними, резной, позолоченной, в аллегорической форме изображающей взятие русскими войсками турецкой крепости Хотин в сентябре 1769 года.

Вскоре исчез за горизонтом и «Хотин» — корабль.

Аржанова, сложив подзорную трубу, спрятала ее в ольстредь — кожаную суму, ремнями привязанную к передней луке седла справа, затем она тронула поводья. Арабский жеребец по кличке Алмаз тотчас отозвался на это движение. Он попятился от края горной трассы вглубь. У скалы молодую женщину ждали ее спутники, тоже — верхом на лошадях, тоже — в восточных кафтанах, в чалмах, закрученных по-янычарски.

Вообще-то они совершали обычную двухчасовую тренировочную проездку. При залпах крепостных пушек Анастасия направила коня к горе Митридат. По узкой извилистой горной дороге они за полчаса добрались до скалистого отрога. С террасы открывался дивный вид на бухту. Молодая женщина подвела Алмаза к краю обрыва и приказала кирасирам ждать ее. Она изучала в подзорную трубу самый большой парусник, пока эскадра уходила в море.

Флагман ее, капитан бригадирского ранга и кавалер ордена Св. Георгия 4-го класса Тимофей Гаврилович Козлянинов своим поведением вчера озадачил Флору.

Когда Веселитский на придворном рауте Шахин-Гирея представлял их друг другу, то сказал, что они еще увидятся, но теперь — на палубе «Хотина». Козлянинов отвечал ему в шутливом тоне. Мол, у него — не пассажирское судно, а боевой корабль, совсем неприспособленный для прогулок по морю милых дам, и посему госпоже Аржановой будет на его палубе очень и очень неуютно.

— Неужели так плохо? — спросила она.

— Ужасно! — с воодушевлением ответил капитан.

— Однажды мне приходилось быть на море, — пояснила она. — Правда, на купеческом судне…

— Нет никакого сравнения! — продолжал отбиваться от назойливой собеседницы моряк. — Во-первых, у меня на главной палубе стоит двадцать двенадцатифунтовых пушек и еще пять таких — на юте. Это же громадины!.. Во-вторых, мой экипаж — сто семьдесят человек с лишним. Разминуться друг с другом невозможно!.. В-третьих, боезапас. Ядра, картечи, картузы с порохом. Шагнул не туда — и взрыв!

— Самый настоящий? — задала вопрос Анастасия. Этот разговор начал ее занимать.

— Конечно! Столб огня, дым, осколки.

— Осколки чего?

— Ядер! — рубанул с плача капитан.

— Впервые слышу, чтоб ядра распадались на осколки, — заметила она невозмутимо.

— Да? — Козлянинов бросил на нее внимательный взгляд.

— Вероятно, вы рассказываете о гранатах или о картечи. Они взрываются при соприкосновении с целью.

— А вы откуда знаете?

— Вместе с батальоном мужа была в сражении.

— Каком?

— С турками. При Козлуджи.

— И до сих пор все помните? — не сдавался он.

— Немудрено запомнить, Тимофей Гаврилович, — она посмотрела ему прямо в глаза. — Ведь там мой муж, подполковник Ширванского пехотного полка, лично повел в штыковую атаку своих солдат и был смертельно ранен.

Козлянинов смутился. Злая улыбка исчезла с его губ:

— Простите, Анастасия Петровна! Я не хотел обидеть вас. Я же не предполагал. Потому что женщины обычно…

Он бормотал извинения. Она слушала и рассматривала его.

На вид Козлянинову могло быть лет сорок. Рост он имел высокий, фигуру — сухощавую, крепкую, с широкими плечами, могучей грудью, подтянутым животом. Лицо его, весьма приятное, освещали голубые глаза, властные, насмешливые. Волосы, уложенные в уставную прическу с буклями над ушами и косичкой на спине, чуть-чуть покрывала пудра, но и без нее было ясно, что капитан — яркий блондин.

Аржановой всегда нравились такие мужчины. Всем существом своим она ощущала силу, от них исходившую. Благородные рыцари по натуре, храбрые воины и умелые командиры, самим Господом Богом созданные для покорения этого мира, они внушали ей не страх, но глубокое почтение и интерес к себе.

Кроме того, Козлянинов чем-то неуловимо напоминал молодой женщине ее кумира и великолепного возлюбленного светлейшего князя Потемкина. Но как далеко от морских полуденных берегов пребывал ныне губернатор Новороссийской и Азовской губерний, вице-президент Военной коллегии, генерал-аншеф и многих орденов кавалер!..

Тем временем капитан бригадирского ранга, видя, что Аржанова ему не отвечает, не знал, как дальше продолжать разговор. Опыта в общении с прекрасным полом мужественному мореходу явно не хватало. Он покорил Атлантический и Тихий океаны еще в молодости, когда после окончания Морского корпуса в Санкт-Петербурге, с 1762 по 1765 год для стажировки плавал на кораблях английского флота. Зато над женщинами никаких побед отродясь не одерживал и званием холостяка гордился.

В конце концов Анастасия пришла ему на помощь:

— Давно вы командуете «Хотиным»?

— Нет. Всего третий месяц.

— И вы довольны?

— Отличный корабль, рулю вполне послушный.

— Послушный? — удивилась Аржанова.

— Корабли, Анастасия Петровна, они — те же живые существа. У каждого — свой характер, своя жизнь и судьба.

— Не может быть, — сказала она.

Капитан обрадовался. Тема для беседы с этой странной молодой особой все-таки нашлась. Он пустился рассказывать ей о «Хотине» подробно, горячо, увлеченно. Остановить моряка смог только Веселитский. Чрезвычайный посланник и полномочный министр обратил его внимание на то, что придворный раут уже заканчивается, надо прощаться с хозяином дома.

Козлянинов, поклонившись, не очень-то ловко поцеловал Аржановой руку и поспешил к Юсуп-бею, занявшему позицию у выхода, чтоб провожать гостей.

— Вы сказали ему о приказе, подписанном командующим Азовской флотилией адмиралом Сенявиным? — спросил вдову подполковника Веселитский.

— Не успела, ваше превосходительство, — Анастасия смотрела вслед капитану.

— Но вы так долго беседовали…

— Только о судьбе корабля, ваше превосходительство!

Старый разведчик и дипломат ни слов ее, ни настроения толком не понял, однако на всякий случай предупредил:

— Надеюсь, любезная Анастасия Петровна, эти отвлеченные разговоры не помешают вам выполнить поручение секретной канцелярии Ее Величества. Ваша командировка в Гёзлёве в нынешней ситуации приобретает особое значение…

Эскадра шла на север.

Козлянинов удачно провел корабли через узкости Керченского пролива, где с левой стороны высились отвесные скалы крымского берега и около них кипели буруны, а с правой стороны простирались бесконечные песчаные отмели полуострова Тамань. Тут ветер переменился. Теперь он дул бейдевинд, то есть порывы его ударяли в носовые скулы «Хотина» то слева, то справа. Ход сразу замедлился, упал с восьми узлов до трех. Морякам приходилось идти галсами, или, проще говоря,