Кану изучал дисплей мостика. Схематичный контур корабля изображал отрывочную, едва различимую поверхность, приближающуюся сзади, словно полоса тумана.

- Что произойдет, когда это коснется нас? Пройдет ли оно сквозь корпус?

- Поверхность отбора проб не прервется. Она пройдет через все системы "Ледокола", включая ядро Чибеса.

- А мы?

- С точки зрения М-строителей, все мы - просто системы корабля.

Серебряная стена начала поглощать корабль с хвостовой части. Но не было никаких аварийных предупреждений, никаких признаков каких-либо повреждений двигательных установок сверх тех, которые они уже получили. "Ледокол" осознавал, что поверхность проходит сквозь него, но не ощущал какого-либо более существенного нарушения его целостности.

- Я хочу это увидеть, - сказала Нисса. - По-настоящему, своими собственными глазами.

- Увидишь, и довольно скоро.

- Я имею в виду, пока есть время собраться с последними мыслями. Будет ли иметь значение, если мы передвинемся?

- Ничто из того, что ты подумаешь, скажешь или сделаешь, теперь не будет иметь ни малейшего значения, - заверила ее Дакота. - Это цена твоего прощения за то, что ты пощадила нас.

- А ты бы предпочла, чтобы мы этого не делали?

- Подозреваю, что со временем вы в это поверите.

- Такая благодарность, - сказала Нисса.

- О, я вам очень благодарна. У вас были возможности сбежать, а мы не могли помешать, были без сознания. Вряд ли вас можно было бы обвинить, если бы вы поставили свои жизни перед нами. Я все еще удивляюсь, почему вы этого не сделали. У вас было все, что вы могли получить, а теперь у вас ничего нет.

- Но я все еще могу смотреть себе в глаза в зеркале, - сказал Кану.

Он последовал за Ниссой. Вместо того чтобы направиться прямо к центральной шахте, она остановилась у шкафчика со скафандрами и начала надевать его так быстро, как только могла. Мгновение Кану просто наблюдал, задаваясь вопросом, как, по ее мнению, скафандр поможет ей, когда появится серебристая поверхность. Но побуждение что-то сделать было бесспорным, таким же человеческим, как рефлекс поднять руку против удара ножом. Он начал надевать свой собственный скафандр, пропуская обычные проверки безопасности ради срочности.

- Знаю, что это не будет иметь большого значения, - сказала Нисса, - но если корабль развалится вокруг нас, я не хочу умереть с вакуумом в легких. Я в любой момент предпочту кислородное голодание декомпрессии.

- Мне никогда не хотелось тонуть, - признался Кану. - Полагаю, что эти два сценария не так уж сильно отличаются друг от друга.

Они пока не надевали шлемы, рассудив, что у них будет время на это, если на корабле действительно начнется какое-нибудь катастрофическое разрушение конструкции. Зажав шлемы подмышками, они продолжили путь вглубь корабля. Им не пришлось далеко идти, прежде чем они достигли конца центральной шахты, по которой проходила значительная часть расстояния до двигательной секции. Шахта простиралась перед ними, подсвеченная бегущими огнями.

Они плавали там, держась за руки в перчатках. Никому из них не нужно было ничего говорить. Они могли видеть, что грядет.

Диск спицы представлял собой движущуюся серебристую поверхность. Она идеально заполняла шахту, такая же гладкая и плотно прилегающая, как пробка из жидкой ртути. Она была слегка зеркальной, так что они смогли увидеть сходящиеся в перспективе линии шахты. Далеко-далеко, там, где эти линии перспективы сливались воедино, лежали их собственные крошечные отражения - две плавающие фигуры в костюмах, едва отличимые друг от друга.

- Корабль все еще там, за поверхностью, - сказал Свифт. - Мы бы уже знали, если бы это было не так. Это не разрушительный процесс отбора проб. Материал должен исследовать вещество на молекулярном уровне, а затем восстанавливать его по мере прохождения.

- Заткнись, Свифт, - сказала Нисса. - Мне нужно разобраться с этим без тебя в моей голове.

Кану сжал ее руку. - Все будет хорошо.

Инстинкты подсказывали ему попытаться оттолкнуться от приближающейся поверхности, но он никогда не смог бы развить достаточной скорости, чтобы обогнать ее. Кроме того, идти было некуда. По крайней мере, так они встретят это с достоинством.

Она приближалась быстро, казалось, ускоряясь по мере того, как поглощала последние несколько метров шахты, но это, должно быть, была оптическая иллюзия. Кану напрягся всем телом и затаил дыхание - это было невозможно не сделать, даже несмотря на то, что его рациональный разум утверждал, что это ничего не изменит. Хватка Ниссы усилилась в его собственной.

- Когда-то мы были женаты, - сказала она.

- Да.

- А потом не женаты.

- К моему сожалению. Но я рад, что мы вернулись в жизнь друг друга.

- Как бы то ни было, это произошло.

- Да.

Она кивнула на приближающуюся поверхность. - Это не кольцо, но оно серебряное. Когда это коснется нас, мы будем едины. Я не знаю, хорошо это будет или плохо, но мы можем извлечь из этого максимум пользы.

- Согласен.

- Давай предположим, что оно снова сделает нас мужем и женой. Даже если это последняя мысль, которая крутится у нас в голове. Ты согласен, Кану?

На мгновение ее слова пробили в нем дыру. Он надеялся на ее абсолютное прощение, но никогда на это не рассчитывал. Человеческая способность к доброте была столь же бесконечной и неисчерпаемой, сколь и удивительной. Он ничего не сделал, чтобы заслужить этот момент, и все же не отказался бы от него.

- Полностью, - сказал он, разрываясь между радостью и ужасом.

- Свифт, - тихо сказала она, - не говори ни слова, но ты наш свидетель.

Свифт не произнес ни слова. Но они оба чувствовали его присутствие, полноправного участника одной и той же инопланетной помолвки. Затем они оказались на поверхности, и в изысканном и кратковременном блаженстве своего повторного брака они также познали Ужас.

Вот только "ужас", теперь, когда они были в нем, было не совсем подходящим словом. Они изо всех сил пытались уловить суть происходящего, после того как поверхность прошла сквозь них и продолжила свой путь, их тела и умы снова соединились воедино. Но это было и больше, и меньше, чем просто ужас. Лучше, по их мнению, описать это как полное осознание последствий нынешнего направления их действий - своего рода абсолютное, непоколебимое понимание того, что они берут на