войсками, вокруг умирающих углей костра. Джексон, казалось, воспрянул духом после кружки горячего кофе и внимательно слушал, как Хотчкисс притащил еще одну коробку с крекерами, сел рядом с ними и достал примерную карту предложенного им маршрута. Джексон и Ли коротко обсудили его - между этими двумя людьми никогда не было споров, хотя Лонгстрит спорил с каждым из них. "Мне остается только показать ему мой план, и если это можно сделать, то это будет сделано", - говорил Ли о Джексоне. "Прямой, как игла к столбу, он продвигался к исполнению моей цели". В качестве приказа Ли лишь сказал Джексону: "Ну что ж, продолжайте", и Джексон отправился в темноту, чтобы привести своих людей в движение.

Ли снова на мгновение увидел Джексона, когда тот уезжал со своим штабом, и остановился, чтобы перекинуться с ним парой слов.

Ли больше никогда не увидит Джексона живым.

В течение всего дня 2 мая Ли полагался на два предположения: первое - Хукер не сможет обнаружить, что в его центре находятся 14 000 солдат, а второе - корпус генерал-майора Джона Седжвика во Фредериксбурге останется бездействующим. Оба варианта были дикой авантюрой, но они оправдались. Хукер не предпринял никакой попытки наступать на Ли, а приказы, которые он телеграфировал Седжвику, были настолько беспорядочными, что Седжвик решил подождать с развитием событий. Его дар принимать неудачные решения в бою был уже хорошо известен. Позже он закончит свою жизнь одной из самых известных реплик Гражданской войны. Обращаясь к своим людям, которые уклонялись от огня снайпера, он сказал: "Мне стыдно, что вы так уклоняетесь, ведь они не могут попасть в слона на таком расстоянии", и был убит пулей в лоб. 2 мая решение Седжвика о том, что двусмысленные приказы Хукера оставляли за ним право решать, атаковать или нет, спасло Ли от поражения с тыла еще до того, как фланг Джексона атаковал противника.

Суждения Ли о своем противнике были настолько же верными, насколько ошибочными были суждения Хукера. К середине утра командующий войсками Союза получил информацию о движении конфедератов справа от него, но по причинам, известным только ему самому, решил, что это доказательство того, что конфедераты отступают. Хукер приказал своим войскам атаковать, но без чувства срочности, возможно, думая, что ускорит отступление конфедератов. Кроме того, к середине утра в Кэтрин Фернэйс завязался ожесточенный и неприятный бой, охвативший тыловое охранение Джексона, Двадцать третью пехоту Джорджии. На помощь джорджийцам были отправлены подкрепления, но они не успели предотвратить окружение и подавление большинства из них.

Если бы Хукер правильно представлял себе ситуацию, он мог бы понять, что, хотя его правая сторона находится в смертельной опасности, смелая атака на центр Конфедерации, учитывая ее слабость в численном отношении, все равно может привести к успеху. Но он был обездвижен масштабами и сложностью сражений и не мог составить четкого представления о том, что происходит на самом деле. Хотя он и предупредил генерал-майора Оливера Говарда о том, что на него могут напасть, он не передал никакого чувства срочности или тревоги. Он так и не удосужился проехать три четверти мили к юго-востоку и посмотреть своими глазами, что делает Говард.

В 14:00 Фицхью Ли доложил Джексону, что нашел холм, с которого открывается панорамный вид на правую часть армии Союза. По тону Фицхью Джексон понял важность этого открытия, потому что он остановил свою колонну и последовал за Фицем через густой лес к частично расчищенному холму. К своему облегчению, Джексон увидел, что люди Говарда отдыхают, их оружие аккуратно сложено, видимо, не зная, что менее чем в полутора милях от них маршируют более 20 000 солдат Конфедерации, а также большая часть кавалерии Стюарта. Джексон был настолько восхищен этим зрелищем, что решил провести своих людей на две мили дальше и атаковать войска Говарда сзади, что означало, что он сможет провести свою атаку только после пяти часов.

Как и при Шилохе, первым предупреждением людей Говарда о готовящейся атаке стало внезапное появление запаниковавших диких животных, выходящих из Дикой местности, когда линия конфедератов продвигалась через лес. Мгновением позже люди Джексона "выскочили из леса с криками "Rebel Yell"". Как написал Ли в своем отчете, "позиция за позицией были захвачены, пушки захвачены, и все попытки врага сплотиться были разбиты стремительным натиском наших войск". Сначала это был разгром, приведший к фактическому краху правой части войск Союза, но, хотя Джексон надеялся отбросить федеральные войска в беспорядке до форда Соединенных Штатов в четырех милях, офицеры Союза наконец начали сплачивать своих людей, в то время как войска Конфедерации, измотанные четырнадцатимильным маршем, были не в состоянии поддерживать первоначальный темп своего продвижения. Хотя Джексон отбросил федералов более чем на милю назад, он не смог ни взять Чанселлорсвилл, ни прорваться через оставшиеся линии войск Союза, чтобы соединиться с Ли. Несмотря на гениальность его успешного флангового марша, который во многом стал высшей военной точкой Конфедерации, его победа была скомпрометирована промедлением. Он оптимистично сказал Ли, что начнет атаку в 4 утра, но на самом деле выступил только после 7 утра. Его решение последовать совету Фицхью и продвинуться дальше на запад, хотя и было тактически верным, стоило ему еще двух часов. Когда он все-таки начал атаку, до рассвета оставалось всего два часа. По мере того как сопротивление федералов усиливалось, Джексон начал беспокоиться, что его атака может зайти в тупик и что он все еще сильно уступает в численности. Он поскакал вперед по Планк-роуд далеко впереди своих людей, чтобы оценить возможность ночной атаки. Джексон уже предлагал такую атаку во Фредериксбурге, добавив, что "нам всем следует раздеться догола", чтобы избежать путаницы, которая является бичом всех ночных военных атак. Ли отверг эту идею как слишком рискованную и, возможно, эксцентричную, но мысль о ночной атаке явно не покидала его. 2 мая она могла сработать, поскольку было полнолуние.

Возвращаясь с разведки, Джексон и его помощники были приняты своими же солдатами за федеральную кавалерию и обстреляны. Некоторые солдаты из Северной Каролины зарядили "buck and ball" - шары 69-го калибра, в которых было три картечины - грозный заряд на коротких и средних дистанциях. Джексон был ранен в три места, два шарика раздробили его левую руку выше и ниже локтя. Малыш Соррел, отреагировав на внезапный шум и вспышку, бросился бежать, и его всадник был сбит на землю низко нависшей веткой. Джексон был лишь оглушен падением, и ни одно из его ранений не представляло угрозы для жизни, но левую руку