Попытка возрождения Британской империи, как до того триумфальное признание победы США в «лунной гонке», а после — минимизация для Запада последствий банкротства США в 1971 году — осуществлялась в теснейшей кооперации с советским руководством, при его активном содействии и с широким использованием его ресурсов и инфраструктуры.

В те же годы руководство СССР вопреки логике и даже простым инстинктам самосохранения отказалось от ряда сверхэффективных технологий, обеспечивавших ему долговременное качественное превосходство над Западом и гарантированную стабильность на многие десятилетия (более того, эти технологии, прошедшие успешные испытания, еще и уничтожались!)

Насколько можно понять, советское руководство совершало эти нелепые, разрушительные и, как показали последующие события, самоубийственные для советской цивилизации действия, прежде всего исходя из логики внутриполитической борьбы, ограничивая и выдавливая собственные наиболее дееспособные элементы, пытавшиеся противостоять его нараставшей деградации.

Выгода от соответствующих уступок Западу была совершенно ничтожной — от прибылей в жалкие десятки миллионов (пусть даже и тогдашних) долларов до политики разрядки, обеспечившей стареющему мещанскому руководству СССР пассивный и, как ему казалось, безнаказанный покой.

Вероятно, причиной столь неадекватной роли уже тогдашнего СССР в глобальных процессах стала трагическая интеллектуальная немощь советского руководства, его фатальное отставание от Запада в важнейшей — когнитивной — сфере, которое обрекало его на пресловутое «ситуативное реагирование» в духе нынешнего российского МИДа (заслужившего репутацию «похоронной конторы»).

При попытке воссоздания «невидимой» Британской империи и банкротстве США (обеспечившему замену жестко ограничивающих спекуляции Бреттон-Вудских соглашений Ямайскими, напротив, всемерно поощряющими их) Советский Союз, вероятно, последний раз имел возможность стать ключевым фактором истории[81], — но к тому времени в его руководстве уже не осталось способных осознать это эффективных лидеров, что обрекло его на пассивность, логически приведшую через 20 лет к гибели.

5

Окончательным же торжеством финансового спекулятивного капитала над промышленным и — одновременно — США над остальным Западом стало создание в 1973–1975 годах механизма «нефтедолларов», в рамках которого качественно возросшие доходы стран Персидского залива от экспорта нефти концентрировались в американских банках и тратились на американское оружие в обмен на американскую же военную поддержку. Промышленный капитал всего мира, кроме американского, жестоко страдал от роста издержек, для американского промышленного капитала негативные последствия этого роста в целом компенсировались ростом заказов, а американские банки наряду с арабскими странами стали основными выгодоприобретателями резко возросших за счет удорожания нефти финансовых потоков.

Переход к мировому доминированию финансовых спекулянтов завершился, и «невидимая» Британская империя, в процессе создания взятая под контроль американскими капиталами, стала их инфраструктурой. В мире окончательно сложился качественно новый субъект стратегического действия (по Фурсову), обеспечивший себе глобальное доминирование вплоть до полного исчерпания своих возможностей — вместе с самой рыночной экономикой, являющейся его естественной средой существования.

Таким образом, рубеж 60-70-х годов — подлинное начало привычной нам современности, драматически заканчивающейся сейчас, на наших глазах и с нашим участием. Суть этого завершающегося периода — торжество финансовых спекулянтов над производителями, венчающееся, как в конце 20-х, распадом мировых рынков и разрывом мира на макрорегионы.

6

Для советской цивилизации этот рубеж, на котором капитализм обрел новое дыхание и новый облик, стал началом конца. М. И. Веллер зафиксировал его с художественной точностью: именно в 1970 году стройотряды из добровольных начали становиться принудительными, что убило их романтику и разрушило враждебный для бюрократии, но спасительный для цивилизации бескорыстный энтузиазм молодых.

Снижение эффективности советской экономики было зафиксировано советскими учеными лишь в 1975 году, при подведении итогов девятой пятилетки.

Но до того потрясающим символом предательства (так и оставшегося неизвестным советским людям) стала фактическая сдача левого режима Альенде в Чили в 1973 году как слишком дорогостоящего при его поддержке или рационализации в обмен на, насколько можно понять, всего лишь право свободного рыболовства в экономической зоне этой страны (правда, исключительно богатой рыбой).

Согласитесь — на фоне этих и еще многих и многих иных предательств Солженицын смотрится вполне органично. Ничуть не хуже туземных «вождей», которым он для привлечения внимания Запада адресовал свою хлесткую прокламацию.

И сегодня глубочайшее впечатление производит духовное родство нынешней российской правящей тусовки, не просто унаследовавшей ментальные пороки брежневщины, но и истово гордящейся ими, искренне полагающей их признаками высшей для них, советской цивилизации — с профессиональными предателями вроде Солженицына: насколько можно судить, они воистину «одной крови».

Хотя расеянские руководители, метко названные в 90-е «олигофрендами», а в наши дни — «одичалыми», намного превзошли своих предшественников в этом ремесле — не случайно и сам Солженицын, вернувшийся в Россию, наглядно увидел: среди этих ему некого ни поучать, ни учить.

* * *

Читая биографию «последнего великого писателя земли русской»[82], остро чувствуешь, что страна, торжественно чествующая предателей, обречена на катастрофу. Оплаченные кровью канувших в Лету цивилизаций незыблемые правила выживания отлиты в древней поговорке «Рим предателям не платит», — а нынешние власти России платят невообразимыми? Да еще и публичными почестями именно предателям, причем служивших не нашей стране, а ее кровным врагам.

Прощение и чествование Солженицына стало одним из наиболее наглядных проявлений агонии уходящих в небытие советской элиты и всего общества, одним из убедительных признаков их скорой неминуемой смерти.

Для сегодняшней России называние именем лжеца и предателя улиц и торжественное, президентом страны[83] открытие его памятника в центре столицы — не менее грозный симптом.

Примечания

Вместо предисловия. Давайте разберемся

1. Решетовская Н. А. В споре со временем. М., 1975. С.6; Солженицын А. И. Малое собрание сочинений. Т.6. Архипелаг ГУЛАГ. 1918–1956. Опыт художественного исследования. М., 1991. С.307.

2. Солженицын А. И. Малое собрание сочинений. Т. 1–7. М., 1991.

3. Левитская Н. Г. Александр Солженицын: Библиографический указатель. Август 1988–1990. М., 1991; Спиваковский П. Краткая библиография сочинений А. И. Солженицына и работ о нем // Литературное обозрение. 1999. № 1. С. 59–68.

4. Там же; Изучение литературы русской эмиграции за рубежом. 1920–1990 гг.: Аннотированная библиография. М., 2000; Biography and Genealogy master Index. Vol.7. S-t. Detroit. 1980. P.350; International Bibliography of Biography. 1970–1987. Vol.5.L-Munich-N.Y.-Paris. 1988. P. 134–135.

5. Scammel М. Solzhenitsyn: A biography. N.Y. — L. 1984. 1051 p. Оценку этой книги ее героем см.: Солженицын А. И. Угодило зернышко промеж двух жерновов // Новый мир. 2001. № 4. С. 86–96.

6. Солженицын А. И. Бодался теленок с дубом. Очерки литературной жизни. 1 изд. Paris, 1975; 2 изд. М., 1996. Журнальный вариант: Новый мир. 1991. № 6. С. 6–116, № 7. С. 65–158, № 8. С. 5–124, № 11. С. 119–146, № 12. С. 5–76.

7. Солженицын А. И. Угодило зернышко промеж двух жерновов. Очерки изгнания // Новый мир, 1998. № 9. С. 47–125; № 11. С. 93–153; 1999. № 2. С. 67–140;