Яркий, сине-фиолетовый свет разлился на месте платформы с артефактом, открывая портал в мир, где даже небо бушевало пожаром, и только на скалистом плато скопились живые.

Затянутые в кожу и металл женщины и мужчины с кипельно-белыми волосами и темно-графитовой кожей. Они приветствовали открытие портала воинским салютом клинками и хлынули потоком на нашу сторону. Огненные волны лавы уже захлестывали площадь, на которой они до этого стояли.

Последними в портал вошли пять старух и закрыли за собой арку перехода. Секунду они медлили. Потом одна из них протянула в мою сторону свой посох с кристаллом навершием.

— Вот та, что наполнила своей силой светлый лик Тёмной Прядильщицы. — И склонила голову в знаке признательности и уважения.

Пришедшие не тратили больше времени, оценив происходящее, и в неимоверных прыжках достигли линии войск ордена, превращая бой в истребление.

Болезненный то ли рык, то ли вскрик, словно вернул меня обратно. Я развернулась и остолбенела. Наарис корчился в диких судорогах, его хвост извивался и сплетался, его отцы и белый жрец пытались влить в него силы и забрать себе его боль. Мальчишка полностью покрылся остроконечной чешуёй, огромные роговые наросты вспарывали кожу на голове и хребте. Чудовищно-гротескный зверь увеличивался, вспарывал землю огромными когтями появившихся четырёх лап. Здоровенный горб прорвался, выпуская на свет мощные кожистые крылья. Крылья, что уже через мгновение подняли небольшой смерч, поднимая эту тушу в небо, где новорожденного дракона встретил Хранитель.

Несколько синхронных разворотов, два зверя стрелами взмыли к самым тучам, приветствуя очередной раскат грома торжествующим рёвом, и сумасшедшее пике к остаткам воинов ордена. И в десятке метров от земли, прямо посередине зажатых между нагами и пришельцами орденцев и Кельт, и Наарис выплеснули широкую огненную струю, что сжигала все на своем пути, и даже землю пропекала глубоко внутрь.

Вместе с пришельцами пришли и здоровенные, с хорошую собаку ростом, пауки, которые спеленовывали некоторых орденцев белой нитью и оттаскивали в одну сторону, а некоторых, черной и тащили в другую.

Одна из тех пяти, видимо главных у этих народов, заметив мое недоумение, скупо объяснила, хоть и было заметно, что для нее сложно вместо привычных слов слышать речь этого мира.

— Эти отличаются аурой, — ткнула она в сторону светлых коконов. — А эти, на прокорм детей Прядильщицы.

Самая молодая из пятёрки вдруг мягко тронула меня за руку.

— За что ты их истребляешь, Открывшая врата? — Голос был полон участия, а не любопытства.

— Они виновны в гибели очень многих. Детей, женщин… Моей мамы. — Даже произносить это было больно, а не то, что смириться.

— Дочерний долг нам понятен. — Склонили головы мои собеседницы.

Я ответила им тем же. Кто они и как они теперь будут жить, решится позже. А сейчас я срываюсь и бегу туда, где сейчас самое пекло.

Озверела? Возможно. Сошла с ума? Наверное. Проснулась семейная кровожадность? А зачем вы её будили?

Не прошло и часа, как с воинством ордена было покончено. Из той лавины, что хлынула в предгорья нагаата, выжили только те, кого отобрали пришельцы, которых я про себя начала называть "дроу". Судьба тех, кого пауки обмотали черными нитями, была ужасна. Но я посчитала, что заслужили. За все свои дела заслужили.

Моя месть ордену свершилась, но не принесла мне ни облегчения, ни удовольствия, ни радости. Только чувство тупой опустошенности.

В небе все тише громыхали раскаты грома, уже почти не сверкали молнии, словно сама стихия собрала богатую жатву и, насытившись, удалялась. Я устало подняла глаза и замерла, боясь спугнуть даже слишком громким дыханием то видение, которое было передо мной.

Словно в далёком детстве, я разглядывала шар пульсирующего пламени. И от этого узнавания в душе поднималась волна тепла. И надежды.

— Ритуал "Привязка душ", — прозвучало в моей голове.

И как оказалось, не только в моей.

— Нет. — Рыкнул Хранитель. — Этот ритуал изобретён Лангранами, и Лангранами же запрещён. Слишком опасен, слишком мал шанс и высока цена…

— Кельт… Она моя мама…

— Не получится. Ты — якорь. Но в каждую вершину пентаграммы должен встать связанный с тобой член рода. В случае неудачи погибнете все.

— А если разделить… — влез Кайл. — Допустим, что мы станем якорями для притянутой обратно души Алиены? Свяжем ритуалы, заключив пентаграмму в пирамиду брачного обряда… Тогда…

— Тогда, в случае неудачи, сдохнете все. — Разъярился Хранитель.

Дар и Гар, оказавшиеся рядом, обняли, пряча между собой.

— Решай, а мы с тобой.

— И мы — неуклюже из-за ран и наложенных повязок, подползали Раф и Сид. — Еле вырвались от Элины, но портал откинул нас, чуть ли не к лагерю.

— Вершин пять, а мужей, слава богам, только четверо. Марина, твоя мама не позволила бы тебе так рисковать, поверь мне! — Кельт опустил голову. — Но и хорошо, что ты не сможешь провести этот самоубийственный обряд.

Чей- то хвост обвил мои щиколотки. Я развернулась в объятьях мужей и встретилась взглядом с улыбающимся Зубейром, молча ударившего себя кулаком в грудь.

— Пятый…

Прости меня, мама, но кажется, я выдам тебя замуж!