Шрифт:
Закладка:
Интересно, считает ли шеф Перуджа расходным материалом?
– Вы еще на связи? – спросил Жанверт.
– Да, – с трудом сдерживая злость, ответил Перудж.
– Почему вы решили, что на ферме больше людей, чем мы видим? Из-за тоннеля?
– Из-за него, но там есть кое-что еще, что мы не можем проверить. Пометь себе: нужно определить, сколько и чего поставляется на ферму. Продуктов и прочего. Будь осторожен, но выясни все, в деталях.
– Да. Может, поручить это ДТ?
– Нет. Пусть этим займется Ник. Мне нужно знать, на какое количество людей заказывают продукты.
– Шеф сказал вам о заказе алмазных наконечников для бурильной установки?
– Их должны были доставить, когда там находились Карлос и Тимиена.
– Удивительно, не правда ли?
– Это укладывается в схему, весьма странную. – заметил Перудж. – И природа ее нам пока непонятна.
Он задумался. Зачем кинокомпании нужна бурильная установка? Объяснить этого Перудж пока не мог, да и задавать подобные вопросы было нелепо – нет достаточного количества данных. Скорее придешь к неверному ответу, чем к правильному. И в том и в другом случае ничего, кроме неопределенности, не получишь.
– Да, – кивнул Жанверт. – Что еще добавить в доклад?
– Ничего, – ответил Перудж, отключился и, убрав оборудование в футляр, спрятал его в бритвенном приборе.
Сегодня Жанверт был разговорчивым, а попытка вести себя вежливо – лишь притворство этого мелкого, сверх меры энергичного придурка.
Перудж размышлял об этом, лежа в постели, в полной темноте. Он знал, что отрезан от мира, одинок, лишен всякой поддержки – даже со стороны шефа. Что же заставляет его заниматься этим?
Потому что я хочу быть богатым, подумал он. Богаче, чем эта сучка из Совета директоров. И я добьюсь своего, если сумею заполучить Проект-40.
Нилс Хеллстром: заметки к сценарию
На экране аудитория увидит бабочку, появляющуюся из кокона. Мы понимаем эту сцену в более глубоком смысле, и то же самое должны уяснить зрители, но на подсознательном уровне. Бабочка персонифицирует нашу долгую борьбу. Кокон – это темные века, когда на земле доминировало дикое население Внешнего мира. Рождение бабочки – метафора трансформации, которую должен претерпеть Термитник, и целью ее является спасение человеческого рода. Эта метафора провозвещает тот день, когда мы возникнем из небытия и во всей красоте предстанем перед взором восхищенной вселенной.
– Передатчик у него встроен в наручные часы, – сообщил Сальдо. – Мы заметили это перед тем, как он его выключил.
– Хорошая работа, – кивнул Хеллстром.
Они стояли в подсвеченном электронными мониторами полумраке командного пункта на крыше амбара. Работники, находившиеся на местах, сосредоточенно выполняли свои обязанности, спокойно и уверенно. Ничто не могло проскользнуть незамеченным мимо столь надежных стражей.
– Они осуществляют тестирование со стороны гор, – сказал Сальдо. – Их местоположение мы пометили на карте.
– Как они себя ведут? Беспокоятся из-за отсутствия движения? Или нет?
– Скорее спокойны. Завтра я посылаю в тот район группу специалистов, имеющих большой опыт работы с чужаками. Их прикрытие – пикник. Они там будут развлекаться, а вечером доложат, что и как.
– Вряд ли им удастся выяснить многое, – заметил Хеллстром.
Сальдо кивнул.
Хеллстром прикрыл глаза. Отдохнуть ему не удалось, усталость и напряжение не отпускали. Перудж раздражал его. Как найти безболезненный способ спровадить его к черту и ответить на все вопросы, толком на них не отвечая? А эта удочка, которую он закидывал по поводу металлургии и новых изобретений? Какое отношение все это может иметь к Проекту-40? Изобретения – да, не исключено. Но металлургия? Хеллстром решил при первой возможности связаться по этому поводу с лабораторией.
Поговорка специалистов Термитника:
«Насколько примитивны по сравнению с нами все антропологи этого дикого Внешнего мира!»
Сквозь сон Перудж услышал шуршание около своей двери. Наверняка собака, которая в детстве жила у него дома, пришла, чтобы разбудить его. Добрый старый Дэнни! Перудж увидел во сне морду пса, слюну, капающую из пасти. Он лежал в постели в одних брюках от пижамы, как в детстве. И вдруг круги в его памяти замкнулись. Собака-то умерла много лет назад! Перудж проснулся, молча глядя в темноту, готовый встретить любую опасность.
Шуршание не смолкало.
Вытащив из-под подушки тяжелый пистолет, Перудж поднялся и босиком по холодному полу приблизился к двери. Встав около дверного проема, он поднял оружие и рывком открыл дверь на длину цепочки.
В коридоре было ночное освещение. Оно отбрасывало золотистые блики на Фэнси, которая стояла перед дверью, одетая во что-то мохнатое, объемное и черное. Левая рука ее опиралась на велосипед.
Перудж распахнул перед ней дверь. Он понимал, что выглядит странно в брюках от пижамы и с огромным пистолетом в руке, но ему было нужно как можно быстрее спрятать эту женщину, а единственным подходящим для этого местом был его номер.
Перудж почувствовал необычайный подъем. Они попытались скомпрометировать его на своей чертовой ферме, подослав эту маленькую киску. Но теперь она сама явилась – сюда, где он в безопасности!
Фэнси молча вошла, ввела свой велосипед и поставила его около стены. Перудж закрыл дверь. Когда он повернулся к Фэнси, она стояла к нему лицом и снимала свое длинное меховое пальто. Бросив его на руль велосипеда, Фэнси осталась в том самом халате, в котором Перудж увидел ее впервые, и насмешливо посмотрела на него.
Сначала радости жизни? Или дела? Ладонь Перуджа увлажнилась на горячем металле пистолета. Боже, до чего эта женщина привлекательна!
Перудж подошел к окну, расположенному возле двери и, отодвинув край занавески, выглянул наружу. На улице никого. Он шагнул к окну, выходящему в сторону гор. Там, на парковке, тоже пусто. Который сейчас час? И почему эта женщина молчит? Перудж посмотрел на циферблат своих часов. Час двадцать восемь ночи.
Фэнси наблюдала за действиями чужака. Странные они все-таки! А этот – еще более необычный, чем остальные. Тела их подсказывают им, что нужно делать, а они не подчиняются. Ну что ж, она на этот случай подготовилась.
Перудж, стоя около ночного столика, смотрел на Фэнси. Оружия у нее в руках не было. Он положил пистолет в ящик столика. Она так спокойна, потому что номер прослушивается? Этого не может быть – он удостоверился, что здесь все чисто. Перудж медленно двигался по номеру, стараясь не поворачиваться к Фэнси спиной. Какого черта она приехала на велосипеде? И почему в меховом пальто? Отреагируют ли на ее появление в его номере люди в горах? Пока молчат. Значит, для начала – радости жизни?
