4) в своих распоряжениях доходят до такой дерзости, что сами будучи только вчера, и притом незаконно, рукоположены, запрещают в священнослужении тех, которые рукоположены старейшими, сильнейшими, лучшими архипастырями Православной Церкви (город Новгород);

5) будучи сами, по меньшей мере, сомнительно благодатными, объявляют неблагодатными священнодействия тех, в благодатности, каноничности хиротонии коих никто, нигде и никогда до сих пор не сомневался (Москва);

6) наводняют всю нашу землю отнями темных агитаторов, масу сбили десятками ложных воззваний со сылками: или на несуществующих патриархов (Лазарь), или на никогда не получающиеся грамоты восточных патриархов (Петрозаводск);

7) бросают в темные массы средства или подкупают всякого рода дельцов для организации различных бечинств (г. Воронеж);

8) при появлении своем везде и всюду производят такие смуты и волнения в дотоле мирном и спокойном наолении, что долготерпеливой власти (гм! гм!) иногда приходится выселять и губерний этих новых «апостолов» мира и любви (гм! гм! почтеннейшие, как писал в таких случаях В.И.Ленин).

9) величайших контрреволюциоеров-эмигрантов — Платона, Антония, Евлогия, Анастасия — благословляет управлять русскими православными церквами за границей[62] и, следовательно, вести известную политику;

10) больше чем когда-либо теперь стало видно и ясно, что «тихоновцы» ведут русский народ на кровавую Голгофу, хотят утопить русскую землю в море новых слез и страданий, развеять ее новыми пожарищами и уничтожить остатки народного достояния.

Постановили:

1) Относиться к своим недальновидным противникам с христианской кротостью и долготерпением.

2) Отвечать на хулы и клеветы их усердной молитвой за них.

3) Всякие их запрещения, распоряжения и назначения считать совершенно недействительными и ни для кого, и ни в какой мере и степени обязательными.

4) Окончательное суждение о каноничности «тихоновских» епископов и священников, более чем сомнительных по своей каноничности, иметьна предстоящем Соборе.

5) Сбитых с толку духовенство и народ всемерно звать к единению со Священным Синодом, который поставил своей задачей спасти РусскуюЦерковь, давши ей возможность благополучно существовать среди новых создавшихся условий жизни. По выяснившимся несомненным данным, внастоящее время один только Священный Синод может вывести Церковьна путь мирного и плодотворного устроения всей нашей церковной жизни, только соборный разум спасет Церковь, но не монархический». (Самарские епархиальные ведомости, 1924, апрель, № 1, с. 11.)

Бессильная злоба, которой проникнуты вышеприведенные строки, принадлежащие, видимо, митрополиту Евдокиму, вполне понятна: в провинции обновленцев буквально сживали со свету. Даже в тех храмах, в которых они как будто прочно укоренились, всегда следовало ждать каких-либо сюрпризов.

Так, например, в Троицком соборе г. Клина, находившемся в руках обновленцев в течение двух лет, вдруг однажды, после обедни, хор грянул многолетие патриарху Тихону и местному «тихоновскому» епископу Гавриилу, — и никакими мерами нельзя было запретить хору делать это и в дальнейшем. Так продолжалось в течение полугода.

«В мае текущего года Троицкий собор перешел в ведение обновленческой общины, канонически подчиненной Священному Синоду Православной Российской Церкви. Этот переход разразился (?) целою бурей благородного и неблагородного негодования по адресу обновленцев. На них вылито так много грязи, что ни единого чистого, казалось, не осталось», — писал клинский обновленческий деятель прот. Фаворский. (Вестник Клинского викариального управления, 1924, 13 октября, с. 4–9.)

В резком контрасте с захудалой жизнью обновленческих провинциалов находилась жизнь обновленческих верхов в Москве. Храм Христа Спасителя, являвшийся в это время главным религиозным центром обновленчества, придавал помпезность торжественным богослужениям.

Священный Синод находился по-прежнему в Троицком подворье. По инициативе митрополита Евдокима Синод превратился в солидное учреждение со сложной бюрократической структурой, представлявшей собой причудливую смесь старого синодального устройства со структурой ЦК ВКП (б). Священный Синод разделялся на Президиум Синода и Пленум.

Президиум Синода до января 1925 года состоял из 8 человек (Политбюро ЦК также состояло из 8 человек).

В состав Президиума входили: митрополит Евдоким Одесский и Херсонский — председатель. Члены: митрополит Ленинградский Вениамин, архиепископ Владимирский, потом, митрополит Московский и Северо-Кавказский Серафим, митрополит Александр (Введенский), епископ Георгий (Добронравов), прот. П.Н.Красотин, протодиакон С.А.Добров, мирянин А.И.Новиков.

Кроме Президиума, в Синоде был еще Пленум, собиравшийся два раза в год.

Членами Пленума являлись: митрополит Александр Введенский, митрополит Петр Блинов, епископ Георгий Добронравов, протоиерей Красотин, протоиерей А.И.Боярский, архиепископ Петр Сергеев, архиепископ Сергей Беляев (Томский), прот. Д.А.Адамов, протодиакон С.А.Добров, архиепископ Алексий Диаконов (Смоленский), прот. С.Коварский, прот. П.В.Раевский, митрополит Николай Федотов (Ташкентский) и профессор А.И.Покровский.

При Синоде функционировало 6 отделов: иностранный — под председательством митрополита Евдокима, административный — под председательством митрополита Серафима, миссионерский — под председательством митрополита Вениамина, просветительный — под председательством митрополита Александра (Введенского), церковно-юридический — под руководством епископа Георгия, хозяйственный — протоиерея П.Н.Красотина.

Канцелярия возглавлялась также прот. П.Н.Красотиным, который сменил слишком скомпрометировавшего себя своими «перелетами» из одной группировки в другую А.И.Новикова.

Красой и гордостью обновленческой Церкви являлась Московская богословская академия.

Официальное открытие Московской богословской академии, занимавшей в Троицком подворье две комнаты, состоялось 6 декабря 1923 года. Это открытие вряд ли могло бы произойти, если бы не щедрая помощь американского епископа Нильсена, собравшего средства со своей паствы — несколько десятков тысяч долларов — в пользу Московской академии. Ректором Академии был епископ Георгий (Добронравов). Вскоре ео сменил сам А.И.Введенский.

Профессорский состав Академии состоял из: митрополита Евдокима, читавшего курс «Теория проповеди» и греческий язык. Митрополита Александра, читавшего курс «Сущность и философское обоснование христианства». Епископа Георгия — «Священное Писание Нового Завета». Проф. Н.Г.Попова — «История христианской Церкви». В.В.Шаповалова- «Гомилетика». Проф. Юл. Фед. Геккер — «Христианская этика и социология». Прот. П.Н.Красотина — «Практика проповеди». Преподавательницы М.Н.Богословской — немецкий язык. 1 октября 1924 года начался второй учебный год. Профессорский состав значительно увеличился, были введены курсы: «История Русской Церкви» — проф. В. 3. Белоликов. «История религий» — епископ Антоний Семигановский. «Западные исповедания» — арх. Михаил Попов. «Догматическое богословие» — А.И.Вознесенский. «Экзегетика» — П.В.Богословский.

Таким образом, Богословская академия насчитывала 13 преподавателей. Эта цифра приобретает особую пикантность, если учесть, что студентов было всего 24 да 2 вольнослушателя. Правда, в 1924 году было подано 53 прошения