Грейлин смотрел на своего разъяренного противника, вынужденный признать то, что в словах военачальника была правда. Действительно, мало кто из его товарищей-рыцарей считал его своим другом и уж тем более закадычным приятелем. Только Марайна заставила Грейлина раскрыть свою истинную сущность, научила его быть лучше, не таким себялюбивым, способным по-настоящему полюбить другого человека.

Облизав губы, Грейлин окинул взглядом Хаддана.

«Неужели я сам породил себе заклятого врага?»

– Однако, несмотря на то что король тебя любил, ты предал его дружбу, – презрительно ухмыльнулся военачальник.

Грейлин почувствовал, что именно в этом причина ненависти и презрения, которые питал к нему Хаддан.

– О, я вижу ревность? Ты мечтал затащить в свою постель Марайну – или же жаждал любви короля?

Военачальник взревел от этого оскорбления – которое, возможно, соответствовало действительности. Он набросился на Грейлина, обрушив непрерывный град рубящих и колющих ударов, обманных движений и выпадов. Грейлин с трудом отразил эту бурю, испугавшись, не перегнул ли палку.

Его плечо вспыхнуло острой болью от удара, глубоко рассекшего мягкие ткани.

Кое-как отразив следующий выпад, Грейлин отступил назад.

Щеки Хаддана пылали, прищуренные глаза светились яростью. И тем не менее Грейлин прочитал во взгляде своего противника холодный расчет. Он опасался, что военачальник лишь оценивал его силы, испытывал мастерство, вырабатывая стратегию, которая неминуемо приведет к победе.

К счастью, Хаддан медлил слишком долго.

Позади с грохотом распахнулась дверь.

– Грейлин! Живо!

Все взгляды обратились на полуют. Оттуда вылетели Дарант и Глейс, скользя по доскам палубы. Пират и его дочь вскинули руки, и между пальцами у них сверкнули зажженные фитили. Они швырнули взрывные заряды высоко вверх – не в сторону носа, а в ограждение по правому борту. Яркие огненные шары взрывов разорвали туман.

Матросы корабля с опаской попятились.

Грейлин устремился в огонь, на бегу убирая меч в ножны.

Хаддан взвыл от ярости, очевидно, догадавшись, что будет дальше. К настоящему моменту военачальник уже понял, что настоящий обманный выпад был сделан не мечом, а шлюпкой, которая пролетела вдоль правого борта, вызывая на себя огонь орудий и баллист, которые теперь были разряжены.

Что обеспечивало безопасный проход другого судна.

В той стороне раздался скрежет дерева о дерево. Матросы бросились врассыпную, спасаясь от новой угрозы. Из пелены тумана под рев горелок вынырнула большая тень – сначала пузырь, затем и корпус быстроходника.

Продолжая обдирать боевому кораблю борт, «Пустельга» поднялась так, чтобы ее палуба поравнялась с палубой своего противника. Дарант и Глейс устремились к ограждению, Грейлин следовал за ними по пятам.

Все трое пробежали мимо разряженных баллист.

Им вдогонку полетели стрелы, выпущенные из луков и арбалетов, однако дрожащая и трясущаяся палуба не позволяла стрелкам прицелиться. Запрыгнув на ограждение, Грейлин бросился вперед, вспоминая, когда проделал то же самое в предыдущий раз. Но только теперь ему не нужно было хвататься за веревочную лестницу. Упав на палубу «Пустельги», он по инерции прокатился по доскам.

Следом за ним прыгнули Дарант и Глейс. Оба удержались на ногах, приземлившись одновременно, доказав, что им не впервые приходится перепрыгивать с одного корабля на другой. И все же, когда «Пустельга», напоследок еще раз ударившись о борт боевого корабля, отвалила от него, они также наконец растянулись на палубе.

Освободившись, быстроходник устремился прочь, ревя пламенем горелок.

– Хватайся за что угодно! – заорал Дарант.

Грейлин подполз к натянутому стальному тросу и вцепился в него обеими руками, сознавая, что` будет дальше. В небесах прогремели два взрыва. Грейлин вспомнил две фляжки с взрывчаткой, пронесенные на борт боевого корабля. Он еще крепче стиснул пальцы, понимая, где были заложены эти маленькие заряды.

Под «котлом Гадисса».

Следующий взрыв разорвал небо, породив новое ослепительное солнце, затмившее Отца Сверху. Обрушившаяся на «Пустельгу» ударная волна развернула судно так, что его корпус оказался задран вертикально вверх.

Ухватившись за трос, Грейлин увидел клубы черного дыма, разлетающиеся в стороны горящие обломки, объятые пламенем обрывки пузыря. Какое-то мгновение все это висело в воздухе, затем пролилось огненным дождем на землю.

Постепенно «Пустельга» выровнялась в воздухе.

Грейлин поднялся на ноги. Мимо прошли Дарант и Глейс. Пират на ходу невозмутимо отряхнул штаны и короткий плащ.

– Ты идешь? – оглянулся он на Грейлина.

Тот нетвердой походкой последовал за пиратом. Плечо его было в крови. Пройдя на шканцы, они по крутому трапу поднялись в боевую рубку. За штурвалом стояла Брейль, вторая дочь Даранта.

– Ты что это терлась борт о борт с этим ублюдком? – обрушился на нее пират. – Я же предупреждал тебя, чтобы на моей птичке не появилось ни одной новой царапины!

И все же несмотря на недовольное ворчание, Дарант подхватил дочь и закружил ее в воздухе.

– Отличная работа, девочка моя! – шепотом похвалил он Брейль.

Обернувшись, Грейлин увидел, что рубка заполняется людьми. Он узнал принца Канте и прислужника из Обители. Затем появились два незнакомца, женщина-гулд’гулка и клашанец. Окинув их взглядом, Грейлин отметил окровавленные повязки на груди и бедре Канте, но также то, что кое-кого здесь не хватало.

– Где Никс? – спросил он.

С обезумевшим взглядом Канте ткнул пальцем в Брейль.

– Я пытался заставить ее выслушать меня!

Опасаясь самого страшного, Грейлин почувствовал, как у него заколотилось сердце.

– Где она?

Поморщившись, принц махнул на носовые окна, указывая на черные скалы вдалеке, над которыми висел громадный пузырь другого боевого корабля.

– Она на Саванах.